При советской власти Валентин Цветков был простым "колымским капиталистом". КГБ СССР хотел дать ему от 8 до 15 с конфискацией — за бизнес. Старый Ъ против этого возражал на своих страницах в 1990-1991 годах. Как раньше говорилось: "Газета выступила — что сделано?" КГБ не удалось одолеть капиталиста Цветкова. Комитет от него отстал. Тогда еще на память о сотрудничестве кооператор подарил автору магаданский сувенир — моржовый сувенир из интимной кости с художественной гравировкой по бокам.
Шли годы. И вот бывший опальный кооперативщик стал членом Совета федерации, губернатором всей Колымы. Бывшее УКГБ — то самое — старательно помогает ему руководить вверенной территорией.
"По следам наших выступлений" к старинному персонажу "Ъ" слетал спецкор ИГОРЬ Ъ-СВИНАРЕНКО и провел weekend на любимой Колыме Валентина Цветкова.
По следам наших выступлений
"17 апреля 1991 года генеральный прокурор России письменно уведомил директора советско-американского СП "Спарк" Валентина Цветкова, что уголовное дело о промышленной контрабанде, возбужденное против его предприятия, прекращено за отсутствием состава преступления". (После чего изготовленные СП автомобильные аккумуляторы были освобождены из-под ареста.)
Все бросить и уехать
Самое странное в Магадане то, что с тем же успехом — за те же 350 долларов и те же 8 часов — можно долететь до Нью-Йорка. При том что последний лежит на широте Баку!
Одно слово — Магадан! Местные краеведы там выясняют, переводят название с эвенского — то ли оно означает "речные наносы", то ли "трухлявый пенек", но широкая общественность без запинки откликается: "Нет, уж лучше вы к нам!"
Колыма, Север. Мрачное низкое небо, мысль о вечной мерзлоте под ногами, металлический блеск зубов, голубенькие старомодные наколки на запястьях, трепетное ожидание первого весеннего месяца — июля, а после и лета с жарой в 14 градусов.
Зачем все это нужно? А не бросить ли эту холодную, неуютную землю и уехать в теплые, обустроенные края? Устроиться где-то по-людски или провести остаток жизни в попытках облагородить холодную, косную жизнь? Азарта прибавляет то, что попытки запросто могут оказаться бесплодными.
Стоп, вы про что здесь — про Колыму в частности или про Россию вообще?
Непонятно? А посмотрите на карту русского Севера и ужаснитесь лично. Собственно Север на этой особенной карте закрашен зеленым, там, выше, есть еще синее — это и вовсе Арктика. Синего и зеленого набирается 2/3 российской земли! Ну а не Севера остается чуть, ну почти вся — кроме Беломорского и Северно-Ледовитого побережий и островов — европейская часть страны, а дальше на восток не Севера уж совсем остается тонкая полосочка по китайской границе...
— А ну-ка угадай, какой самый большой северный народ? — предложил мне загадку Цветков.— Нет же, не чукчи, а вот кто: русские получается!
А насчет бросить и уехать — даже решение такое было официально принято. Москва сказала: все, хватит, будем вахтовым методом Север развивать. На Колыме был поставлен крест. Каждый третий все бросил (или продал за бесценок) и улетел на материк. Еще пару лет назад Колыма была вторая после Чечни... по скорости бегства людей.
Тогдашнему начальнику Колымы Михайлову идея понравилась. Он начал там сворачивать жизнь. За ненадобностью продавали по дешевке тем, кто купит, квартиры, электросети, рыболовный флот, телефонную сеть, морской торговый порт. А что не купили, то остановилось, разворовалось и само пришло в упадок — как, например, ликероводочный завод, некогда главный бюджетный бастион.
Это смутно напоминает игры на фондовых биржах. Кто знает, не было ли это все игрой: объявить о закрытии Колымы, потом скупить все по дешевке — а после закрытие аннулировать...
Цветкову жалко было бросать Колыму. Он ее полюбил в 5-летнем возрасте, когда его туда привезли родители. Они потом вернулись на материк, а он сам остался и кончил школу. Потом ездил учиться на инженера в райское Запорожье, которое снится колымским пенсионерам, и вернулся добровольно.
Наша родина — Колыма
Зачем Цветков вернулся на Колыму? Зачем вообще жить на Севере?
Цветкову смешно слушать такие вопросы:
— С Севера цивилизация начиналась! Север стимулирует изобретать шубу, топор, разводить огонь, думать! А в Африке — что? Она теплая и отсталая. Только экстремальные условия заставляют делать великие дела...
Он увлекается — это одна из любимых тем:
— Северяне — это такая каста, это авантюристы, люди рисковые. Генофонд создался такой, свобода... Такие Америку создавали. Тут собирались люди, способные на поступок, да хоть, например, уехать с материка...
Те, кому не на что и некуда было уезжать с "закрываемой" Колымы, кому пресной и бессмысленной казалась жизнь на теплом изнеженном материке, и выбрали Цветкова губернатором. Он выиграл эти выборы под страшным для изнеженного материкового жителя и леденящим кровь лозунгом: "Наша родина — Колыма!" (Нам не понять — так это и не для нас.) Второй — и тоже очень удачный для политика — лозунг был такой: "Я — богат!"
Свой парень
Предшественник Цветкова на посту — глава областной администрации Виктор Михайлов — тоже на Севере был не чужой человек: с 50-х годов там на стройках. Он был цвет местной партноменклатуры. И приказы привык выполнять. Например, приказали ему закрывать Колыму — он ее принялся старательно закрывать. Такая постановка вопроса Цветкову кажется совершенно возмутительной. Он и сам, конечно, несет тяжкую обязанность улыбаться — ради дела — некоторым московским начальникам, которым хочется сказать грубые слова,— но всему же есть предел. Особенно если припомнить, что Цветков — сын колымского шофера; согласитесь, звучит очень и очень сильно.
— Я сегодня не могу сказать, что хочу, а привык быть свободным человеком. Я сам себя лишил свободы! — жалуется он на необходимость соблюдать политический этикет. Последняя мысль про добровольное лишение себя свободы — типично колымская.
Губернатор Цветков — страшно прямой и буквальный человек. Когда он, например, говорит, что идет в баню, то там он именно парится, плещется в бассейне и пьет чай. А там водка или еще какие удовольствия — нет. Сказал же — в баню.
— Я декларации о доходах сдаю с 91-го года. Я сам туда пришел: я знал, чем кончится. Надо мной смеялись, а я говорил: "Смотрите, каждый рубль посчитают! У меня все бумажки хранятся..." Когда нас начали декларациями пугать, была моя очередь смеяться: я этого 6 лет ждал!
Мое отличие от многих других — то, что я в политике с 1993-го. Был в Совете федерации председателем комитета (по делам народов Севера и малочисленных народов), депутатом Госдумы.
Когда перед выборами кандидатов показывали в прямом эфире по местному телевидению, Цветков, конечно, смотрелся выигрышно против обыкновенных "серьезных" политиков. Он как будто слегка неуклюжий, огромный — под два метра, усатый, с широкой могучей шеей. Он похож на матерого могучего моржа, которому как бы и не с кем всерьез сражаться. (Разумеется, некоторые жительницы этого сурового края рассказывали мне, что Валентин Цветков очень близок к идеалу мужчины.) Он такой же, как все колымские пролетарии! Без лоска. Без лишних изысков. Ну и еще разве только с образованием. И такое еще отличие: он богат! И это на выборах его украшало. Откуда деньги — все знали: Колыма маленькая, люди на виду. Все помнили Цветкова еще советским инженером, потом кооперативщиком.
Еще у него на столе стоит игрушечный бульдозер, уместно придуманный местными имиджмейкерами,— тоже неплохой образ. Такие будьдозеры в натуральную величину там применяются на успешной добыче золота в суровых условиях.
И вот колымские работяги с золотыми (остатки былой роскоши) зубами несколько для себя неожиданно пришли к удивительной мысли, что не только кухарка может управлять государством, но "и коммерсант может быть губернатором!"
— А не бывает классового злобного чувства? Они — пролетарии, а губернатор — богач и капиталист?
— А чем я отличаюсь от нормального человека? Ем я меньше, чем они, не курю, не пью. Ну ладно, одеваюсь лучше — так должность обязывает.
— Минуточку! А машина, яхта — тут же море?
— Машины нет — зачем она нужна? На казенных езжу. Яхта? Ну тогда надо и ледокол к ней покупать — а я его точно не осилю...
А отчего ж он, правда, не пьет?
— А жалко расходовать интеллектуальный ресурс и время. Серьезно выпить — это ж отнимает 2-3 дня (с опохмелкой и последующей потерей темпа), а мне каждая минута дорога.
Но, как ни странно, непьющего губернатора очень хорошо принял массовый избиратель, среднестатистический колымчанин, который, даже будучи младенцем или бабушкой, за год выпивает 22 литра водки (против 16 в среднем по стране).
Ни одного отстающего рядом
Цветков встречал первую свою губернаторскую зиму в конце 1996 года.
Тогда еще, кстати, денег не было на зарплату, потому что жизнь почти остановилась. Ликероводочный стоял. Люди пили сомнительный привозной алкоголь, иногда умирали от него, а прибыль от пагубной жидкости уезжала на Кавказ. "Магаданрыбпром", распроданный как бы за ненадобностью, куда-то девал и рыбу (говорят, в Японию), и вырученные за нее деньги. Две приписанные к Магадану плавбазы сгорели в чужих портах, а одна — "Феликс Кон" — внезапно утонула дома, в Нагаевской бухте. Все грешили на рыбную мафию, которая так борется за свои права. Знаменитое колымское золото старатели государству, конечно, сдали, но бумажных денег на зарплату им не прислали. По городу ходили демонстрации протеста и требовали крови.
В общем, Колыма закрывалась, как и было ранее запланировано.
А потом, разумеется, good guys под командой Цветкова победили.
Рассказ местного бизнесмена:
— Мы тут две конкурирующие группы, ну типа банковской войны у вас там. У нас одни производят на месте, другие норовят все завозить. Кого власть поддержит — та сторона и победит.
Власти, разумеется, удобней своих поддержать! Рычагов много можно отыскать.
И вот уже с января рекой льется родная колымская водка: восстановлен ликероводочный! У Магадана есть теперь свои квоты на вылов — а раньше они все ведь принадлежали Москве. А завод по изготовлению золотых слитков из местного сырья — аффинажный — уже построен, там осталось обои доклеить в конторе и четвертый ряд колючей проволоки поставить. Оно когда все свое, как-то спокойней жить.
Свое золото стало возможным после принятия местной думой регионального закона "О драгоценных металлах" — первого в России. Идею такую подал Цветков. Интересно, что позже закон с таким же точно названием подписал Ельцин, и теперь регионы могут распоряжаться добытыми у себя металлами. Цветков этим успехом гордится. Он свой долг, как председатель комиссии по драгметаллам, выполнил.
Про Цветкова в связи с золотом, кстати, очень интересное письмо Черномырдину отправил в прошлом году министр Куликов. Оно публиковалось в газетах. Так вот, Цветков, говорилось в письме, "легализовал канал хищнического разграбления государственных золотовалютных ресурсов на территории Магаданской области". Тем, что "разрешил Фонддрагмету (это как бы местный Гохран.— Ъ) анонимно скупать золото у анонимных лиц". Письмо прочувствованное и, конечно, вызвало тень воспоминаний про Магаданский КГБ 90-го года... Правда, дело ограничилось проверкой, которую по этому письму произвела Пробирная палата. "Недостачи и присвоения золота" она не нашла.
Комиссия уехала. А местная милиция пошла в этот Фонддрагмет и арестовала там 170 кг золота. Но потом золото выпустила из-под ареста и вернула на место. С извинениями.
Потому что выяснилось, что за золото со старателями честно расплачивались. И им было на что закупать припасы к следующему сезону. Это удивительная и с литературной точки зрения очень выразительная, яркая ситуация! Государство задерживает выплату бумажных денег за золото, как будто ему впаривают какой-нибудь сомнительный гербалайф...
— На что мы, собственно, "подняли руку"? — объясняет сегодня Цветков.— На те деньги за наше колымское золото, что годами прокручивались в Москве, нам не принося ни копейки. А свой Гохран — это жесткий контроль за драгметаллом, контроль за его оплатой. Это — лобби области в борьбе за своевременную оплату сданного золота. Наконец, это удар по скупщикам краденного с полигонов Колымы золота. Зачем же связываться с бандитами, если можно легально сдать золото в Фонддрагмет? Куликова тогда просто подставили. Он, когда разобрался, сам приказал вернуть взятое в Фонддрагмете золото.
Цветков мне растолковывает вкратце свою концепцию:
— Магадан перестает быть сырьевым придатком! Обойдемся без дотаций, сами денег заработаем, полностью себя прокормим. Золото, рыба — полно же ресурсов. А что развивать вахтовым методом, что стационарно — мы тут сами разберемся. И колымчанам эти идеи понятны. Не надо, говорят, нам подачек, пусть лучше нам наши вклады в сберкассе восстановят.
Ну вот, после революционных преобразований, когда наши победили, сразу вроде кончилась рецессия. Не то что киоски — ночные магазины, те, что и днем были закрыты, после евроремонта торгуют богатой "нарезкой". Квартиры подорожали: 3-комнатная стоила 18 миллионов в дни обвала и паники, а сейчас тоже 18 — но тысяч долларов.
Банкоматов там, правда, нет, и карточки не в ходу — людям трудно привыкать к абстракциям, к невесомому пластику, когда кругом тяжеловесное золото, натуральный Aurum, и в газетах каждый день про это: у кого кило изъяли, у кого пять.
Ресторан "Магадан", "Зеленый крокодил" и Red bar работают на полную мощность. А в новом клубе "Империал" есть даже казино. Даже в будние вечера в новом заведении гуляют. Девушки садятся парами за стол, берут по салатику и бутылку сладкого винца, их можно приглашать плясать и вообще.
Когда кабацкая певичка заводит шлягер про "Ветер с севера", в "Империале" пляшут так, что водочный графин на столе подпрыгивает... Вот она, умилительная классика советских ресторанов, навсегда покинувшая Москву!
Впрочем, объявление на входе предупреждает, что граждан в спортивных костюмах сюда не пускают. Но все равно пускают: "они так сильно просят"...
Чекисты на Севере: мало не покажется
Глупо приехать на Колыму и не зайти в НКВД-МГБ-КГБ-АФБ-ФСК-ФСБ. (Специально, что ли, они следы запутывают?) Кто-то из них пытался Цветкову дать те самые от 8 до 15. Конкретных исполнителей не найти — они уж на материке. Но курировал то дело Вадим Власенко — первый замначальника ФСБ по Магаданской области, в чем он мне чистосердечно и признался. И вот ведь пожалуйста: жив-здоров, вид бодрый, никаких, например, репрессий или иной мести.
Совесть его спокойна:
— Мы ж работаем не по наитию, а в рамках действующего законодательства. Мы работали по тем законам, какие были. Теперь вот новый УК — мы по нему работаем. А что мы тогда у Цветкова изъяли три аккумулятора и разбили их в целях экспертизы — там мы ущерб возместили: вернули ему 225 рублей.
— А что рыбная мафия, про которую тут столько разговоров?
— Мы чувствуем, что с рыбой тут неблагополучно. Судно идет в японский порт заправляться, совершенно легально, и там, к примеру, продает рыбу. За наличные. А мы-то сидим тут, на берегу... Надо бы внедрить своих людей в экипажи, чтоб они там все разведали. Денег нет! Мы такое маленькое вознаграждение платим, что его и предлагать стыдно... Сколько — не скажу.
— В ресторан хватит сходить?
— Ну, смотря в какой. И одному. Выбирать что подешевле. И ничего не пить.
"Еще обетованнее, еще обжитее станет эта земля",— сообщала изданная при советской власти книжка про Колыму.
Еще я прочитал поучительную историю про найденного где-то в здешней вечной мерзлоте мамонтенка Диму. Так вот его вскрытие показало, что раньше климат на Колыме был еще суровее. А теперь помягчал. Вот видите! Жизнь стала лучше... Жизнь стала веселее...
Странная планета
В 1928-м на месте теперешнего Магадана была культбаза для эвенов — их тут приобщали к письменности и передовому строю. А в 1932-м сюда пришел первый пароход зеков. Ими набили трюм, а в каютах приплыли чекисты. Они потом всю Колыму застроили лагерями и назвали это все так: трест "Дальстрой".
Кроме зеков сюда ехали по своей воле комсомольцы: с 38-го по 56-й было три призыва.
В 39-м впервые из Магадана до Москвы долетел аэроплан; перелет занял 10 дней. А если пароходом до Владивостока, а оттуда на поезде — то на то бы и вышло. Интересно, что в конце 50-х то же расстояние Ил-12 преодолевал всего-то за двое суток, делая по пути 11 промежуточных посадок.
— Тут собраны были лучшие люди страны,— с гордостью рассказывают колымчане. Королев тут был, Жженов.
— Когда не было денег на зарплату, так объявляли концерт Вадима Козина — и сразу аншлаг, и деньги на получку!
Великий певец тут остался после лагеря, ходил в свитере, из окна своей "хрущевки" в Школьном переулке ругал советскую власть и заодно прохожих. К нему ехали на поклон звезды, поднимались на четвертый этаж без лифта и с трепетом давили кнопку звонка. Принимал же маэстро не всех: Бориса Штоколова, например, пустил, а Валю Толкунову — нет. И Колыма отсюда выводила рейтинг мастеров.
— Высоцкий три дня тут пробыл, а после всю жизнь по Колыме тосковал, а песен-то сколько! А Елене Образцовой тут дали почетное звание — заместитель мэра и замгубернатора — и удостоверения!
В дополнение к книжкам Солженицына, Гинзбурга и Шаламова тут полно устных историй про умирающих княгинь, доярок с пятью языками, шоферов с двумя дипломами: "А вот тут в совхозе сидел зек, который написал 'Наследника из Калькутты'". Ну или истории наподобие: "А вот у нас в Сусумане такой был малинник роскошный! А как узнали, что там зеков закапывали, ну и перестали малину собирать". Или так: "Пошли на рыбалку, а там берег размыло, и костей, костей человеческих сколько вышло!"
"А еще была главврач, красавица! Так про нее все знали в Омсукчане, что она зеков себе, которые приглянутся, на ночь брала. А кто отказывался — тех приказывала расстрелять".
В краеведческом музее тут выставлены тачки и колючая проволока, и даже одна вышка. Бывшим узникам (слово-то какое бухенвальдское) на это было больно смотреть — они предлагали экспонаты заменить муляжами, но их не послушали. А еще можно проехаться в Бутыгычаг — это 300 км по Колымской трассе, там настоящий законсервированный лагерь — такими нас пугали в перестройку.
А у вольных тут всегда были хорошие заработки — например, супруги Бойко в 43-м купили на свои колымские сбережения танк и на нем отправились на фронт. Всего же на своих танках уехали на войну 60 местных. Разумеется, с любовью, с ностальгической тоской местные и теперь вспоминают свои легендарные телеграммы с материка: "Срочно высылай 500". И всем ведь слали. Отпускных давали 1500! Отпуск — 2 месяца!
600 реабилитированных политических остались жить в Магадане. Они встречаются с беспартийной молодежью и рассказывают ей про зверства славного прошлого.
— Да ну, какой ужас! Мы в первую очередь думаем про энтузиазм и первые комсомольские палатки и путевки, пение под гитару и иное презрение к вещизму! Нигде нет людей благородней и чище, чем на Севере, так и запишите! — всерьез говорили мне колымчане; и ведь это очень симпатично, когда так любят соседей... и себя.
Тут бывает экзотика в виде бивня мамонта — своим продают по 150 тыщ за кило. А так полутораметровый бивень в 60 кило вам тут будут впаривать за 2500 долларов — я сам приценялся.
Мамонт, допустим, вымер, но лосей и медведей и уток с гусями хватает: охота тут доступна любому, сверх затрат не надо. Бери ружье и иди себе стреляй.
Со здешней температурой тут замечательные условия для моржей! Моржовая мужская кость — хороший символ здешних мест, суровых и для нежных чувств не подходящих. Тут нужна особенная нечеловеческая твердость, чтоб предаться любви, на таком-то холоде. Но природа выручила, снабдила влюбленного моржа интимной костью. Эта тяжелая натруженная кость идет на резьбу в народных промыслах.
И других тут полно моржей. Секцию моржевания возглавляет Геннадий Белобородов. Он, кстати, в здешнем морге работает — судмедэкспертом.