В своем новом фильме "Кококо", третьем по счету, но не по качеству, режиссер Авдотья Смирнова продолжает социологическое исследование отношений между различными слоями российского населения — если первые две выборки были оформлены в истории любви, то на этот раз речь идет о дружбе двух девушек за 30. Они встречаются в купе поезда, который привезет их в Петербург — без денег и документов, украденных по дороге: интеллигентная жительница северной столицы (Анна Михалкова) не сможет бросить на произвол вокзальной милиции гостью из Екатеринбурга неопределенных занятий (Яна Троянова) и приютит ее у себя в оставшейся от отца-художника мастерской (квартиру коренная петербурженка, сотрудница Этнографического музея, естественно, давно сдает). Благодарность бедной девушки будет безгранична: она испечет пирог из того, что нашла в доме, сделает генеральную уборку (тщательно протерев мокрой тряпочкой висящий без рамки рисунок Тышлера) и, назвавшись ведьмой, предскажет, что у научной сотрудницы скоро будет новый мужик — вместо бывшего мужа (Константин Шелестун), иногда забегающего переночевать "из чувства долга", чтобы утром напомнить бывшей: "А ноги, Лиза, надо брить".
От предыдущих режиссерских работ Авдотьи Смирновой — фильма "Связь" про роман между женатым москвичом и замужней петербурженкой и фильма "Два дня" про роман между столичным чиновником и сотрудницей провинциального музея — "Кококо" выгодно отличается гораздо большей густотой психосоциальной фактуры, насыщенностью событиями и их энергичным темпом. Во многом его задает Яна Троянова в роли фееричной Вики, в адрес которой в фильме неоднократно звучит слово "хабалка". Оно гораздо более емко и энергично передает отношение интеллигенции к народу, чем литературный монолог, в который в середине фильма пускается героиня Анны Михалковой, расписывающая, какое трогательное существо представляет собой ее новая подруга: она и витальная, и самобытная, и широкая натура, в которой намешано много всего и непобедима способность выжить и приспособиться в любой среде. Известный любитель литературы Авдотья Смирнова, разумеется, не могла не придать отношениям между героинями элемент литературности и, в частности, не упомянуть знаменитый комплекс вины интеллигенции перед народом, над которым она сама же и иронизирует: выслушав пылкую речь этнографа, ее бывший муж замечает: "В разговорах о народном горе в тебе неизменно просыпается сексапил".
"Кококо", который, в общем-то, о народном горе не очень печется, да и интеллигенцию совсем не идеализирует — тоже фильм, если так можно выразиться, сексуальный, в широком социологическом смысле слова: он о том, что отношения интеллигенции и народа — это не только и не столько чувство вины и антропологический интерес с одной стороны и обида за неоправдавшиеся надежды с другой (Вика неминуемо произносит ближе к финалу сакраментальную фразу "Ты в ответе за того, кого приручила", звучащую ужасно глупо). Связь между интеллигенцией и народом — это, по "Кококо", скорее что-то вроде случайного секса, которого никто не хотел, но он как-то сам собой получился, и потом всем неудобно, но оправдываться никто не собирается. В фильме Авдотьи Смирновой эти отношения выстроены как абсолютный паритет. Народ в исполнении Яны Трояновой выглядит как более энергичный, предприимчивый, коммуникабельный, способный и пол помыть, и унитаз прочистить, и утку испечь, и от гопников отбиться, в то время как тихая интеллигенция представляется беспомощным "сборищем аутистов" с нелепыми потугами на какой-то комический социальный протест, однако в итоге между героинями соблюдено эмоциональное равенство, психологическая "ничья": нельзя сказать, что кто-то пострадал, а кто-то выиграл, кто-то кого-то облагодетельствовал, а кто-то кого-то использовал, кто-то выглядит более симпатично, а кто-то менее. Так что в символическом кадре, где на разделяющем двух девушек столике в купе винный бокал одной стоит на книжке другой, нет никакого противопоставления — в "Кококо" из него выходит почти такой же знак единения, как серп и молот в руках рабочего и колхозницы.
В прокате с 14 июня