Одним из первых исследовательских проектов Сколтеха может стать создание центра персонализированной медицины, основанной на анализе геномных данных. Профессор физики, медицинских наук и технологий МТИ ЛЕОНИД МИРНЫЙ и заместитель директора по науке (на фото слева) Института проблем передачи информации РАН МИХАИЛ ГЕЛЬФАНД рассказали ОЛЬГЕ ХВОСТУНОВОЙ, как они надеются создать новые программы дифференциальной диагностики.
— Вы планируете подавать заявку на грант по созданию исследовательского центра в рамках Сколтеха. В чем суть вашего проекта?
Л. М.: Это будет центр по клинической и функциональной геномике в рамках биомедицинского направления Сколтеха. Идея нашего проекта возникла из того, что за последние десять лет биология очень сильно изменилась. Из науки, исследовавшей единовременно один ген или один фермент, она превратилась в науку, в которой при помощи технологий можно измерять активность сразу всех 30 тыс. генов.
Поскольку в биологии теперь собирается огромное количество данных, возникает проблема, как эти данные анализировать, какие вопросы — фундаментальные и клинические — можно решать на их основе. Поэтому основной задачей центра на ранних стадиях будет как раз анализ геномных данных, уже полученных и доступных сегодня. С одной стороны, мы будем опираться на исторически сильную российскую физическую школу, на экспертизу Михаила Гельфанда и сотрудников его лаборатории, а также на интеллектуальный потенциал студентов факультета биоинженерии и биоинформатики МГУ. С другой стороны, для анализа мы будем использовать геномные данные, которых в Бостоне производится больше, в чем в любом другом городе мира.
— Как вы планируете построить работу?
М. Г.: По состоянию на сегодня это будет консорциум из нескольких лабораторий. Пока это МТИ и несколько российских лабораторий: наша лаборатория, лаборатория эволюционной геномики на факультете биоинженерии и биоинформатики МГУ и еще одна лаборатория в Институте молекулярной генетики РАН. Впоследствии планируется, что в центре будут участвовать по шесть лабораторий с каждой стороны. Первые годы, пока в Сколково будет идти строительство инфраструктуры, все центры будут работать, по сути, виртуально, а потом постепенно придется наращивать там физическое присутствие.
Л. М.: Мы сфокусируемся на четырех технологиях из Бостона, не обязательно только из МТИ, которые со временем будут реконструированы в Сколково. Две из них — по клинической геномике, еще две — более фундаментальные.
— Что вы будете разрабатывать в рамках клинических направлений?
Л. М.: В широком смысле мы будем развивать персонализированную медицину. Например, персонализированное лечение рака. Основным инновационным результатом работы центра будут новые программы для дифференциальной диагностики и для принятия медицинских решений на основе геномной информации.
— На какой размер гранта вы рассчитываете?
Л. М.: Гранты варьируются от $3 млн до $12 млн в год на центр. Мы ожидаем, что у нас будет $6 млн. Получается, по $500 тыс. на лабораторию в год. Это стандартный размер гранта, который выдается Национальным институтом здравоохранения в США.
— Вы планируете переехать в Сколково?
Л. М.: Полностью переезжать не планируем, но приезжать время от времени будем. Будем производить обмен студентами.
М. Г.: Я лично переезжать тоже не намерен, но некоторые молодые специалисты из моей лаборатории вполне могут.
— А преподавать в Сколтехе вы будете?
Л. М.: Это сейчас обсуждается. Центр, который мы планируем создать, имеет довольно сильную образовательную часть. У нас достаточно ресурсов, чтобы создать в Сколтехе докторскую программу по биоинформатике и геномике.
— Вы будете получать зарплату в Сколково?
Л. М.: Нет, я не сотрудник Сколтеха и никогда им не буду. Это принципиальный договор между МТИ и Сколтехом. Профессорам МТИ платит только МТИ. Моя зарплата не изменится ни на цент, если я буду преподавать в Сколтехе.
М. Г.: Принципиальный момент заключается в том, что благодаря российскому законодательству московский профессор, в отличие от американского, может при желании с любого гранта выписать себе в качестве зарплаты любую сумму.
Л. М.: Да, и для МТИ это большой вызов — найти правильных партнеров в России, которые бы тратили деньги на науку, а не клали их в карман.
— А что тогда дает Сколтех МТИ?
Л. М.: С одной стороны, это возможность расширить спектр исследований, познакомиться с новыми людьми. С другой — это финансовая поддержка науки внутри МТИ. В США университеты ничего не платят за научную работу. Поэтому каждый профессор — это такой охотник, который сам охотится за грантами. Наконец, самое интересное — это возможность открыть новый университет. МТИ сейчас создает новый университет в Сингапуре, у него есть совместные программы с другими странами. Университет в России — почему бы и нет?