В декабре 1995 года в моем паспорте стоял только один штамп — штамп закончившейся в 1994 году временной прописки в общежитии МГУ. Правда, бомжом в полном смысле этого слова меня назвать было нельзя — несмотря на отсутствие прописки, жила я не на чердаке, а в собственной квартире. Только прописаться в нее не могла (постоянные читатели "Коммерсанта-Daily" помнят, что для того, чтобы зарегистрироваться по месту жительства, мне потребовалось выиграть иск в Конституционном суде).
Однако, несмотря на отсутствие прописки, мне удалось убедить членов участковой избирательной комиссии в том, что я как гражданка России имею право проголосовать на выборах в Госдуму. Женщин из комиссии так потрясла мысль, что кто-то рискнул "судиться с Лужковым", что они не только выдали мне "простыню" с партсписками, но и пожелали успеха на в суде.
На президентские выборы 16 июня 1996 года (уже после вердикта КС) я пришла еще без прописки, но уже со справкой, что прописка разрешена, и с будущим мужем, в паспорте которого был только штамп о завершившейся все в том же 1994 году временной прописке.
На этот раз номер не прошел. Комиссия согласилась с тем, что потенциальный муж — гражданин России и право голосовать, в принципе, имеет. Но "вдруг он сейчас 20 участков объедет и везде проголосует?". Предложение "сообщить в центр", что означенный гражданин уже проголосовал на конкретном участке, успеха не имело. Осуществить свое избирательное право муж, превратившийся из потенциального в законного, смог только 3 июля — ко второму туру выборов он успел получить справку, "разрешающую" прописку.
Справедливости ради надо сказать, что в Москве у большинства неголосующих какая-то прописка есть — но где-нибудь в Урюпинске. А удачливый бизнесмен не бросит все и не помчится за открепталоном. Сколько в Москве живет людей вообще без прописки — неизвестно. Если не считать бомжей в исконном смысле этого слова, в большинстве своем это бывшие студенты, оставшиеся в столице после окончания вузов. Они живут в нормальных квартирах, работают, даже иногда платят налоги, но для властей остаются бомжами. Бомж — он и с радиотелефоном бомж.
ВЕРОНИКА Ъ-КУЦЫЛЛО