Назвав свой коллектив болезненным именем, его лидеры Тео Хатчкрафт и Адам Андерсон как в воду глядели — музыка Hurts будто призвана оставлять дырки в сердцах подрастающего поколения. На концерте в "Главклубе" группа устроила до дрожи пробирающий сеанс романтики и показала, как выглядит синти-поп в новом веке. МАКС ХАГЕН утирал нос.
В общем-то весь последний год у группы — это одна бесконечная гастроль. В Петербург они приехали второй раз за полгода — чего с группами такого уровня в наших палестинах еще не случалось ни разу. Весной на фестиваль Glavbeat публика явно шла не за инди-молодежью On-the-Go или московскими синти-героями Tesla Boy. Выполнив обещание вернуться на то же место и в тот же час, Hurts снова собрали в "Главклубе" аншлаг. По сравнению с прошлым концертом Hurts более активно поработали с собственной картинкой и звуком. К группе присоединялась пара танцовщиц в черном — то в готического вида балахонах и с черными же флагами, то в балетных пачках и с красными лентами, то в платьях, как из клипа "Wonderful Life". Дополнительного воспарения песням придавал многоцелевой женский квартет, отвечавший одновременно за струнные, саксофон и бэк-вокал. С такой поддержкой только и оставалось рвать души, рубашки и прочие части одежды. Музыка группы, в которой широкого электронного симфонизма и так хватало, в таком виде окончательно становилась квинтэссенцией того, что принято обозначать словом "романтик" — с ударением на последний слог. Стараниям Hurts надо отдать должное — звучали они неплохо. Тео раскручивал свой тенор почти до оперных мощностей, и если и не всегда справлялся, то скорее из-за того, что все-таки принадлежит к школе поп-артистов. Звук был вполне разборчивый — в "Главклубе" наконец-то заглушили потолок — так что выспренние аранжировки можно было услышать во всей красе. Реакция публики соответствовала: хватало и визгов, и хорового пения в "Wonderful Life" и "Stay", а "Illuminated" по просьбе Тео была дружно иллюминирована экранами мобильников. Камерная "Confide In Me" — реверанс Кайли Миноуг, который группа постоянно включает в свою программу, — потеряла оригинальную клаустрофобичность и, начавшись как струнная сюита, к концу зазвучала как гром небесный. Здесь они, конечно, перестарались, но собственную марку выдержали.
Метать громкие имена прошлого, возможно, много значащие для самих Hurts, было совершенно бессмысленным занятием перед упаковавшей клуб публикой. Девушки, мальчики, папики — аудитория, голосующая у нас за Hurts, в 80-х скорее жевала бы жвачку Modern Talking. В этот раз пришедшие могли утешить себя тем, что обозначение "музыка для малолеток", которое, среди прочего, заслужили у нас "болезные" англичане, в "Главклубе" не работало: из-за сигаретного спонсорства на концерт пускали только совершеннолетних. Впрочем, и с них хватало совершенно детских восторгов при виде красавца Тео Хатчкрафта — в имиджеобразующем костюме, с прической волосок к волоску и приличным слоем тонального крема на лице. Как музыку, так и собственную внешность Hurts довели до совершенно стерильной чистоты: если бы манекены в витринах магазинов дорогой одежды запели, они бы выглядели примерно так же. Жесты и позы солиста несут в себе всю возвышенную томность, обязательную в случае с Hurts. Байрон, Рильке, а заодно и Брайан Ферри расплакались бы от зависти, глядя, как Тео эффектно взмахивает рукой и бросает томные взгляды из-под полуприкрытых век. На электропиано Адама Андерсона, выставленном рядом с солистом, лежал обязательный на всех концертах группы букет белых роз — его по цветку раздаривали первым рядам в процессе выступления. Для русского слушателя белые розы — это, как известно, больше, чем просто красивые цветы. "Просто" антураж где-нибудь на концерте в Шеффилде у нас приобретал куда как более интересное и понятное здесь каждому значение.