В отличие от Джона Леннона, который даже английской поэзии нонсенса предпочитал собственные абсурдистские стишки, Дилан читал много и охотно. Разумеется, без всякой системы — эти штучки он оставлял интеллектуалам. В мемуарах Дилан сетует, что для знакомства со всеми необходимыми книгами нужно сразу заселяться в дом престарелых. Зависая в квартире нью-йоркских друзей, Дилан листал "По ту сторону принципа удовольствия" Зигмунда Фрейда, но, узнав, что это чтение рекламных агентов, больше книгу не открывал. "Шум и ярость" Фолкнера не пошла, но стало ясно, что это сила. Отдельной полкой стояла русская литература. Редкий американский рокер опознает имя Пушкина — гений русского культуртрегерства за границей никогда не был интересен. Дилан утверждает, что читал его "политические стихи" (оду "Вольность"? "К Чаадаеву"?) и знает, что приятель неосторожно поучаствовал в дуэли. Напротив, Толстой и Достоевский — почти американские писатели. В имении одного из них Дилан катался на хозяйском велосипеде, а другого вспоминал, когда в 1970-е пришлось писать пластинки, чтобы расплатиться с кредиторами.