фестиваль / кино
Как и ожидалось, каннская Золотая пальмовая ветвь присуждена фильму Терренса Малика "Древо жизни". Как и втайне ожидалось, но не до конца верилось, за лучшую женскую роль награждена Кирстен Данст из "Меланхолии" Ларса фон Триера. Об итогах и закрытии 64-го Каннского фестиваля — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
После сильного напряжения, жесткой атмосферы и скандалов последних 12 дней закрытие Канна-2011 прошло легко и весело, как будто ничего драматического не случилось. На звездной дорожке долго позировала сексуальная кошечка Майвенн, а выйдя на сцену получать низший по рангу приз жюри за фильм Polisse, безбожно затянула свою речь, запутавшись в слезных благодарностях — в основном бывшему другу и отцу своего ребенка Люку Бессону, который, глядя на нее из зала, тоже прослезился. Председатель жюри Роберт Де Ниро комично коверкал французские слова, назвав компаньона "шампиньоном", а Жан Дюжарден, получая приз за мужскую роль в фильме "Артист", бил чечетку и благодарил свою сильно беременную партнершу Беренис Бежо. В зале не хватало только джекрасселтерьера Югги, которому "Артист" обязан счастливым финалом (именно он спас героя от пожара); впрочем, песику присудили заслуженную Palm Dog — собачий аналог Palm d`Or.
Приз Жану Дюжардену вручала Катрин Денев. Как только актриса появилась в Канне, ее попросили прокомментировать скандальные высказывания Ларса фон Триера. Французская звезда сказала, что шокирована его словами, но еще больше тем, как их интерпретировали и использовали. А играющая в "Меланхолии" Кирстен Данст так и не простила своего режиссера: получая приз за женскую роль, она поблагодарила фестиваль за то, что картину не сняли с конкурса, и даже не упомянула имя Триера. Не исключено, что таково было условие, поставленное организаторами. В любом случае жюри проявило объективность (роль Кирстен Данст была вне конкуренции), а фестиваль дал намек на задний ход в чересчур раздутом конфликте с Триером.
Приз за сценарий достался израильтянину Йосефу Седару за фильм "Сноска": это тоже выглядело косвенным последствием триеровского скандала — дружественным жестом в адрес Израиля. К счастью, жюри не стало награждать сомнительную картину Паоло Соррентино "Должно быть это место", где Шон Пенн играет престарелого рокера, который идет по следу нациста, мучившего его отца в Освенциме.
Самые престижные призы были распределены наиболее спорным образом. Лучшим режиссером назван датчанин Николас Виндинг Рефн за фильм "Драйв" — снятый в Лос-Анджелесе "жесткач" с хрустом черепов и пулями, забиваемыми молотком в голову. Пикантность ситуации в том, что Райан Гослинг играет здесь водителя, втянутого в ночную криминальную жизнь,— как Роберт Де Ниро в скандальном "Таксисте", победившем в Канне ровно 35 лет назад. Тогда картину Мартина Скорсезе обвинил в пропаганде насилия возглавлявший жюри Теннесси Уильямс — увидев "Драйв", он перевернулся бы в гробу.
Гран-при (второй по значению приз) разделили между двумя достойными лентами — "Однажды в Анатолии" Нури Бильге Джейлана и "Мальчиком на велосипеде" Жан-Пьера и Люка Дарденнов. Призы вручал Эмир Кустурица, напомнивший, что именно эту награду получали в свое время в Канне Пьер Паоло Пазолини, Андрей Тарковский и Аки Каурисмяки. Упомянуть последнего было хорошей идеей, ибо своим новым фильмом "Гавр", который больше всех понравился критикам и зрителям, он и сейчас заслужил награду. Но финский юмор (как и датский) оказался не всем понятен, и "Гавру" достался только приз ФИПРЕССИ, в то время как Педро Альмодовар в который раз уже уехал вовсе без наград.
Преобладание в жюри американцев (к тому же актеров) и явный недостаток в его составе интеллектуального элемента (ни одного кинокритика или историка кино) привели к предсказуемым ошибкам, хотя могло быть и хуже. "Мальчик на велосипеде", не лучший в послужном списке Дарденнов, явно был первой работой бельгийцев, которую видел Де Ниро,— в сущности, этих прекрасных авторов уже так много награждали в Канне, что разок можно было и пропустить. Наоборот, Терренс Малик, опять же за не самый удачный из своих фильмов — "Древо жизни" — награжден за выслугу лет. Приз получали продюсеры, объясняя отсутствие режиссера тем, что он чрезвычайно скромный и нелюдимый. В большом зале публика вежливо аплодировала, а в зале для журналистов аплодисменты смешивались с криками "бу-бу": вероятно, как высказался один апологет Малика в Variety, они принадлежали "нескольким клоунам на балконе". В общем, иллюзия единодушия была в этом году в Канне соблюдена.