Вчера с Валдая пришло сенсационное сообщение: глава государства согласен на пересмотр Основного закона ради внесения в него положения о госсовете. Однако сенсацией это было только на первый взгляд — на самом деле в словах Владимира Путина не содержалось никакого конкретного обещания.
Заявление президента многие восприняли как изменение позиции Кремля под давлением губернаторов. Ведь еще совсем недавно в интервью Ъ замглавы президентской администрации Владислав Сурков предельно четко сказал, что президент и его администрация в ближайшее время не собираются вести речь об изменении Конституции. Кроме того, он дал понять, что Путин видит госсовет консультативным органом, "который потом, возможно, трансформируется в более серьезный конституционный орган". Что значит "потом", в Кремле предпочитают не конкретизировать. И вдруг такое заявление самого президента.
Однако, если разобраться, Путин вчера тоже не сказал ровно ничего другого: он всего лишь "не исключил" придания госсовету конституционного статуса, тут же оговорившись, что "это отдельная тема и будет обсуждаться отдельно". В завершение Путин прибавил, что хотя и считал бы придание такого статуса "полезным", но ни в коем случае "не настаивает" на этом.
Понятно, что генетический страх Кремля перед пересмотром ельцинской Конституции никуда не исчез. В конце концов, мирное приведение к власти Путина ельцинской властной элитой стало возможным далеко не в последнюю очередь благодаря этому документу. И если сейчас снять табу на его изменение, то еще неизвестно, чем это все это кончится. Аппетит, как известно, приходит во время еды, а за долгие годы воздержания у федеральных и региональных руководителей накопилась уйма притязаний на передел конституционного (а значит, и властного) пирога.
К примеру, председатель думского комитета по госстроительству Анатолий Лукьянов уже признался от лица всей коммунистической общественности, что надеется использовать путинские инициативы для попытки реанимировать старую идею КПРФ о госсовете и конституционном собрании. Напомним, что во времена ослабления Бориса Ельцина оба этих органа рассматривались коммунистами как альтернатива президентской власти. Понятно, что Путин с такой трактовкой своих инициатив не согласится. Так же как и с предложением Лукьянова ликвидировать Совет безопасности и передать его функции госсовету. Насколько можно понять из недавних анонимных утечек из Кремля, президентская администрация наоборот предпочла бы отдать госсовету функции безвредного политического консультативного совета имени Ивана Петровича Рыбкина (этот орган как раз вскоре будет расформирован указом Путина).
В свою очередь, влиятельные региональные лидеры увязывают поддержку президентской реформы власти именно с "конституциированием" госсовета (к примеру, президент Татарии Минтимер Шаймиев прямо признавался в этом корреспонденту Ъ). По их мнению, только специальная строчка в Конституции может предоставить прочный статус лидерам субъектов федерации, изгнанным с федеральной политической сцены после принятия нового закона о формировании СФ.
Поэтому вчерашнее заявление Путина более чем логично: чтобы успокоить региональных лидеров, он демонстрирует, что готов к диалогу. Не обещая, впрочем, заранее никакого конкретного результата. Такой жест Кремля тем более своевременен, что главный идейный вдохновитель провинциального сопротивления Борис Березовский вчера демонстративно отправился к Эдуарду Росселю обсуждать создание губернаторской партии. Несмотря на то что в окружении свердловского губернатора, как уже писал Ъ, категорически отвергают возможность вхождения Росселя в "партию Березовского", Кремль не может не помнить, что еще при Ельцине Россель был падок на красивые сепаратистские идеи. А сепаратистское движение — это то, что сейчас Путину нужно меньше всего.
Поэтому очевидно, что тема возможного изменения Конституции и дальше будет использоваться Кремлем как предмет торга в случае усиления напора губернаторов. Впрочем, в президентских структурах не без оснований рассчитывают, что любой губернатор предпочтет почетное членство в госсовете (пусть даже и "неконституциированном") волчьему билету за участие в губернаторском бунте.
ЕЛЕНА Ъ-ТРЕГУБОВА