Бывший главный защитник страховщиков, ныне глава Федеральной службы страхового надзора (ФССН) АЛЕКСАНДР КОВАЛЬ говорит о том, что ему пришлось ужесточить надзор, чтобы не допустить кризиса платежей в прошлом году. О том, какие новации ожидают рынок теперь, главный страховой чиновник рассказал в интервью "Ъ".
— Как вы оцениваете нынешнее положение страховщиков?
— Состояние большинства компаний сегодня, 60% рынка, достаточно стабильное. Мы мониторим множество показателей, в том числе снижение или, наоборот, увеличение объема собираемой премии по каждой компании. И если год назад снижение объема премий показывали 60% страховщиков, то сейчас уже менее 40%. Компании выходят из кризисного процесса и начинают увеличивать сбор премий.
— А к какой части страховщиков есть претензии по финансовой устойчивости?
— Такие претензии есть к гораздо большему числу компаний, не к 60%, а к большему. Все претензии по платежеспособности и финустойчивости мы можем отслеживать ежеквартально, но не секрет, что на отчетную дату компании представляют нам подретушированную отчетность. Мы совершенствуем свои методы надзора и часто понимаем, что компания пытается нас ввести в заблуждение. Тут я бы не стал давать какие-то количественные оценки по числу таких компаний. Это процесс становления рынка, на который повлиял финансовый кризис, и только это удерживает нас от достаточно радикальных мер.
Мы понимаем, что не нужно сразу быть столь категоричными. Если видим, что компания испытывает временные финансовые трудности и у акционеров есть ясное представление того, как они из этих трудностей выйдут, мы даем такую возможность. Закон это позволяет. Ограничиваемся предписаниями.
— Каковы итоги работы вашей новой системы по обнаружению рисков банкротства страховщиков?
— Мы долго советовались, какую модель выбрать, в итоге выбрали модель профессора Школы бизнеса Нью-Йоркского университета Эдварда Альтмана. Эту модель адаптировали к нашим показателям. В автоматическом режиме систему запустили со второго полугодия текущего года. В красной зоне риска, самой опасной, оказались 134 компании из нынешних 633. Но сама по себе красная зона не означает, что компания стопроцентно покойник. Не буду называть компании в красной зоне, потому что часть из них известные, брендовые страховщики.
Но важно понимать: данный метод — это вспомогательный инструмент. Он выявляет проблемы у компаний. Исходя из анализа риска банкротства, мы не можем применять санкции к компаниям. Это позволяет нам взять таких страховщиков на особый контроль. И двигаться по понятному пути — запросы, предписания и т. д. Кроме того, данный метод работы не влечет увеличения количества проверок. И на будущий год число проверок мы снижаем.
--А сколько было и сколько станет?
— В 2010 году запланировано 207 проверок с выездом на место. На 2011 год снижаем на треть, но это не влечет за собой снижения надзора и контроля. Скорее наоборот. Это связано с тем, что количество субъектов страхового дела уменьшилось. И мы понимаем, что во многих случаях нет необходимости выезжать. Методы анализа отчетности совершенствуются. Через три года мы придем к тому, что количество выездных проверок будет вообще минимальным.
— Вам удалось добиться увеличения количества работников службы?
--Нет. С учетом того что функции ФССН значительно увеличились в связи с принятием законодательных изменений в части специфики банкротства страховых организаций (Росстрахнадзор теперь отвечает за введение временной администрации в компанию.— "Ъ"), тем не менее вопрос изучается. Пока всего 310 сотрудников на всех страховщиков, брокеров, агентов, общества взаимного страхования.
— Получается, на одного чиновника приходится два страховщика, половина брокеров.
--Это не предел. В Китае 350 работников в надзоре, а субъектов страхового дела 130 (страна большая, рынок развивающийся, вот вам для сравнения — почти 3 чиновника на страховщика). В Индии 114 чиновников, а субъектов 44. Если брать Европу, в Германии 200 сотрудников на 650 субъектов плюс совершеннейшее программное обеспечение, которое позволяет получать и анализировать отчетность в еженедельном режиме. А у нас по сравнению с ними еще 286-е компьютеры стоят, перфокарты — реально мы настолько отстаем. Причем 200 немецких сотрудников надзора — это без учета вспомогательных работников. Я же назвал нашу численность вместе со всеми — с хозяйственными отделами и прочее.
Причем мы понимаем, что количество субъектов страхового дела сокращается, но это не приводит к сокращению объема рынка, количества договоров и филиалов. Клиенты ушедших страховщиков переходят к другим компаниям, увеличивается количество филиалов. Объем работы не уменьшается, а увеличивается. Надзор в итоге получается не системным, а ситуационным: случается всплеск количества жалоб — мы начинаем разбираться. Но нам хотелось бы предупреждать проблемы у страховщиков и, соответственно, у страхователей. Страхователю нужен не венок похоронный на могиле компании, а страховая выплата. Поэтому мы пытаемся восстановить платежеспособность компании. Чтобы ее реанимировать, инструментарий есть, но докторов не хватает.
— Вот эти множества как соотносятся — 40% рынка в нестабильном состоянии и 134 компании в красной зоне?
— Это разные множества, но они пересекаются. У первых компаний появился риск неполучения дохода. Ни для кого не секрет, что у нас большое количество страховщиков работало с колес: сегодня получили премии — завтра выплатили. Поэтому часто их резервы — это нечто нарисованное мелом на доске, что легко стирается. Метод работы с колес позволял страховщикам в благополучные времена спокойно существовать. В период кризиса, когда случился демпинг — раз, платежеспособность страхователей снизилась — два, получается, что в резервах ничего нет — три. В итоге у тех, у кого есть риск неполучения дохода, проблемы с финансовой устойчивостью.
— К 2012 году страховщиков ожидает очередное повышение уставных капиталов. Какой процент рынка готов к этому сейчас?
— По перестрахованию 69% компаний (121 из 175) не дотягивают до необходимых 480 млн рублей. Самая катастрофическая ситуация по страхованию жизни: там 240 млн рублей должно быть — из 65 компаний только 4 соответствуют капиталу. Понятно, что еще время есть. Среди компаний общего страхования 69% не соответствуют размеру в необходимые 120 млн рублей. Медстраховщиков общее повышение капиталов не коснется.
— Многие страховщики ОМС недовольны новым тематическим законопроектом. Проблем в зоне ОМС не ждете?
— Согласно проекту, компании заключают два типа договоров — о финансовом обеспечении ОМС с терфондом и договор на оказание и оплату медпомощи с лечебным учреждением. И ни один из этих договоров не является договором страхования. Из чего мы делаем совершенно простой вывод: компания не занимается страховой деятельностью. И не является страховщиком.
Соответственно, дальнейшее логичное действие — аннулирование лицензии. Но, честно говоря, беспокойства особого у медстраховщиков по этому поводу я не вижу. Отдельные компании выступают, мнения высказываются разные — кто-то считает, что все хорошо, кто-то говорит, что нет. Но консолидированной позиции, изложенной в каком-то документе, нет.
— Какие еще новации ожидают страховщиков?
— Нововведения, связанные со спецификой банкротства страховщиков — основания для принятия предупредительных мер, введения временной администрации в компанию, уже вступили в силу с 27 июля. Нормативные акты, которые позволят нам исполнять эти нововведения, готовятся Минфином и Минэкономики. Они уже на последней стадии согласования. Вот у 134 страховщиков в красной зоне после принятия этих документов мы сможем запросить план восстановления платежеспособности. Форму плана мы уже разработали.
Кроме того, ко второму чтению готовятся поправки в закон об организации страхового дела — там для страховщиков предусмотрено большое количество новаций. Самая обсуждаемая — это отзыв лицензии за предоставление недостоверной отчетности. Поставлена не там запятая — это помарка, а не недостоверная информация. Но сегодня отдельные компании фактически эксплуатируют сотрудников инспекций службы: они присылают отчетность, к которой у нас появляются замечания — им об этом пишут в запросе. Они исправляют. Прислали второй раз отчетность — опять сотрудники службы нашли ошибки, снова отослали. Так бывает по пять-шесть заходов, и не у одной компании. То есть фактически сегодня мы выполняем несвойственную органу страхового надзора функцию.
Но дело не в этом. Технические ошибки в отчетности не приводят к катастрофическим результатам для потребителя страховой услуги. А фиктивные активы — это уже проблема. Недавно наши сотрудники обнаружили, что у трех компаний одни и те же векселя с одними и теми же исходными данными. И компании готовы представить это как техническую ошибку. А нам нужно согласиться?
— Каких функций, на ваш взгляд, недостает ФССН для надзора за рынком?
— С учетом тех изменений, которые готовятся, функций и полномочий будет достаточно. Но наше программное обеспечение и физические ресурсы пока не позволяют это делать в режиме системного контроля. Осталось переложить функции контроля и надзора на программный язык, уйти от бумажной отчетности. Вместе с тем мы единственный в мире надзор, который не имеет регулятивной функции. Вот тут без критики — такое решение было принято в рамках общей административной реформы. Надзор оказался в итоге однорукий. Мы выявляем проблемы, а реакцию на эти проблемы в виде нормативных актов реализуем через год-полтора.
— Как обстоят дела с жалобами граждан и станет ли эта информация публичной по каждой компании?
— Жалобы мы отслеживаем в ежедневном режиме. Темп снижения их количества идет медленнее, чем прошлогодний рост претензий. За десять месяцев 2010 года нами получено 22 615 жалоб по всей стране. За весь прошлый год их было 30 000 с небольшим. Я связываю снижение количества жалоб с усилением надзорно-контрольной деятельности. Но темп снижения и количество нас никак не устраивает — будем принимать меры.
У нас есть компании, на которые поступает много жалоб, и их количество увеличивается. Но мы не можем применять к ним санкции более жесткие, чем предписания, потому что, как только к нам поступает жалоба, мы отправляем запрос — они мгновенно на него реагируют. В прошлом году мы уделяли основное внимание сфере ОСАГО как самому массовому виду, и тут количество жалоб снижается еще быстрее. Следует отметить, что и Российский союз автостраховщиков достаточно последователен в своих действиях к нарушителям. Год-полтора назад в общем количестве жалоб было более 50% по ОСАГО. А по итогам девяти месяцев текущего года — 42%. Дальше по многочисленности идут жалобы по каско. И тут наблюдается рост претензий. Этот рынок еще не отрегулирован, правила у всех разные.
Мы готовы публиковать количество жалоб в отношении каждой конкретной компании. К слову, такая возможность содержится и в тех поправках, которые в настоящий момент ожидают второго чтения в Госдуме. Сейчас мы с Минфином консультируемся на предмет того, какие показатели мы можем публиковать до принятия закона. Уже по итогам девяти месяцев текущего года мы предпримем такой эксперимент. С обязательным учетом коэффициента, привязанного к сборам компании или количеству договоров. Чтобы не получилось так, что самая крупная компания является лидером по жалобам только потому, что у нее больше клиентов. Я полагаю, что публичными надо делать и решения административной комиссии. А как иначе помогать страхователям выбирать компанию?
— Не боитесь войн черного пиара?
— Есть опасение. Это единственное, что нас сдерживает. Но мы в любом случае это будем делать, как только появятся нормативные документы. Решения о введении временной администрации подлежат опубликованию. А однотипные жалобы, написанные под копирку в целях навредить конкуренту, мы легко вычислим. Мы понимаем типологию жалоб, и, поверьте, видно, когда есть заказ.
К слову, когда читаешь дореволюционные материалы о страховании, там есть любопытные вещи. К примеру, сведения о банкротстве должны были быть опубликованы трижды в трех центральных изданиях плюс в двух иностранных газетах, выпускаемых на немецком и французском языках. И это 1894 год. Не было интернета. Но больше всего мне нравится еще одно положение: надзор, тогда — страховой комитет — "может в любой момент взять лицензию назад без всякого объяснения причин".
Еще одна проблема, по которой мы спорим со страховым сообществом и к общему согласию пока не пришли. Этот вопрос будет решать уже Госдума, это есть в поправках к закону об организации страхового дела в Российской Федерации. Речь идет об отмене уведомительного порядка изменений правил страхования. Мы предложили компромиссный вариант, чтобы этим занимались союзы страховщиков. Если компания не входит в союз и не хочет, чтобы союз редактировал ее правила, эти правила можно подавать на согласование в надзор. Мы готовы их рассматривать и проверять. Но это будет дольше.
Я согласен и с идеей Ильи Вадимовича (Ломакина-Румянцева, бывшего главы ФССН, ныне начальника экспертного управления администрации президента.— "Ъ"), которую он высказывал ранее. Какое-то время у меня не было ее понимания, сейчас же об этом на встрече со страховщиками говорил и президент Российской Федерации. Речь идет о необходимости четкой регламентации страховых правоотношений: либо договор страхования, либо основные требования к договору страхования должны быть прописаны в законе. С тем, чтобы у страховщиков волюнтаризма в плане защиты прав страхователей оставалось как можно меньше. Особенно это верно начинать с массовых видов страхования.
— Как вы оцениваете роль встречи президента РФ со страховщиками в развитии рынка? Разделяете ли оптимизм компаний по итогам совещания?
— Встреча такого уровня произошла впервые. С одной стороны, понятен оптимизм страховщиков, они выделили из этой встречи главное для себя: президент сказал о том, что развитое страхование — атрибут цивилизованной страны. Кроме того, были определены магистральные направления. Но, оценивая существующее положение дел, критика президента была убийственной. Ничего хорошего в адрес страховщиков сказано не было — говорилось о претензиях к работе страховщиков.
— Страховщики критику впитали?
— Судя по последующим действиям компаний на рынке — не впитали. Воодушевились перспективами. Слова и предложения президента уже материализуются: внесены в Госдуму проекты законов по страхованию ответственности перевозчика и сельхозстрахованию. Поручения о подготовке возможных изменений в ГК в части страхования помещений от огня уже даны. Страховщики с нетерпением ждут новых рынков. Но со своей стороны ничего не делают с точки зрения улучшения отношения к клиентам. Надзор и страховщики по-разному видят развитие рынка. Компании, как коммерческие структуры, видят в развитии прежде всего увеличение премий и прибыли, а мы видим развитие рынка в повышении качества услуг и расширении их спектра.
— Какие виды страхования получат ускоренное развитие по итогам встречи с президентом? Можете оценить примерный объем премий, которые они принесут?
— Уже принят в первом чтении проект об обязательном страховании ответственности перевозчика, где, кстати, на нас возложена новая обязанность. Пока не ясно, как нам ее исполнять — объем может быть катастрофически велик — это контроль за соблюдением страхователями, то есть перевозчиками, своей обязанности страховаться. Мы должны контролировать таких перевозчиков и подавать иск на этих перевозчиков, с тем чтобы в доход государства изымать средства, неосновательно ими сбереженные. И понуждать их к тому, чтобы они застраховали свою ответственность.
Кроме того, принят в первом чтении проект о сельхозстраховании с господдержкой. Сложно пока говорить об объемах рынка, но это будет еще полтора-два десятка миллиардов рублей — только рынок перевозчиков. В части сельского хозяйства в следующем году рынок получит еще до 10-15 млрд рублей.
Впрочем, настоящим прорывом для участников рынка станет введение обязательного страхования от огня, воды и прочих опасностей. После этого лета уже ни у кого не должно возникнуть сомнений в необходимости страховаться. Причем речь, вероятно, пойдет об обязанности страховать имущество, поэтому президент и дал поручение изучить возможность изменений ГК, который такое пока запрещает.
— Как бывший президент ВСС вы наблюдаете за работой союза? Удовлетворяет ли она вас?
— Наблюдаю, и наблюдение заключается в том, что я присутствую на публичных мероприятиях — съездах, президиумах, конференциях, где мы и ведем диалог. Но рынок разобщен, и во многом потому, что компаниям приходится много времени уделять своим текущим проблемам выхода из кризиса. Объединения не происходит, к сожалению. Я с удивлением наблюдал пассивность страховщиков по важным для рынка вопросам.
— Страховщики уже привыкли, что вы не главный защитник, не ходят за помощью?
— Значительно меньше, однако вопросы задают. Но тональность просьб и мотив другие. А звучат они примерно так: "Александр Павлович, вот вы объясните в думе, где-то еще, что такие-то вопросы противоречат логике страхования". Но будучи в думе, я мог настаивать, мог организовывать парламентские слушания, экспертные советы и много чего другого и вести переговоры и как-то убеждать. Здесь же, в ФССН, несколько сужены рамки. Да и потом зачем? Мы решаем вопросы, когда они актуальны в целом для всего рынка. А если будут страховщики ходить по одному, то понятно, что каждый вспомнит и проблему своей компании.
— Как произошла перестройка в вашем мировоззрении? От лоббиста к регулятору.
— Это было просто, потому что есть закон о страховом деле, где определено положение органа страхового надзора, есть положение о службе, есть мои должностные обязанности — внимательное их прочтение привело к тому, что я сразу понял, чем я должен заниматься. Никаких проблем не было. И я всегда еще оставался и остаюсь страхователем — тем, кто пользуется услугами страховщиков.
— Ваши активы застрахованы?
— Автомобиль.
— Как вы выбираете страховщика?
— Мне это очень просто. Я и раньше, и сейчас никогда не поддавался на рекламу. Было понимание: есть компании — калиф на час, а есть те, кто всерьез и надолго и никуда не денется. И может быть, в этих компаниях процедуры несколько забюрократизированы, но они всегда выплатят, а это главное при выборе страховщика.
— Каковы ваши личные итоги работы в надзоре, что удалось изменить?
— Еще до перевода в ФССН я знал, что это вполне работоспособная структура. И по приходу убедился, что это так. Но, что называется, свежий взгляд и острая необходимость принимать экстренные меры на кризисные проявления обусловили необходимость коррекции контрольно-надзорной работы. Пришлось и подходы менять, и заниматься модернизацией, и перестраиваться на ходу. Жесткая реакция надзора на лавинообразный рост жалоб не допустила кризиса платежей в прошлом году.
— Вы заменили команду: все заместители ФССН сменены.
— Не сильно — были плановые уходы, а были и внеплановые, когда я людей просил остаться, а они уходили. Кому-то я предлагал уйти. Когда я пришел, то сразу сказал, что кадровых чисток не будет, тем более что со многими был знаком и ранее, где-то пересекались в страховой жизни. Есть этот государственный механизм под названием "надзор" — государственная машина, которая работает, механизм постоянно действующий, и что-либо резко изменять без ущерба для процесса невозможно. Поэтому процесс некоторых точечных кадровых замен произошел.
— К положению крупных страховщиков — как, на ваш взгляд, влияет конфликт акционеров "Ингосстраха" на его деятельность?
— Я думаю, что внутри компании некие неудобства конфликт создает. Кроме того, им постоянно нужно отвлекаться на запросы и судебные процессы. На деятельности компании, на ее платежеспособности, финансовой устойчивости, с нашей точки зрения, по имеющимся данным, это никак не сказывается. Компания платит, жалоб не больше, чем у других, даже, может быть, и меньше. Поэтому, да, компания имеет запросы и предписания, но это абсолютно текущий режим, который ничем не выделяется среди других. Хотя письма нам от иностранных акционеров были.
— О чем они вам писали?
— Они писали, что на общем собрании были приняты решения о направлении каких-то сумм куда-то. Они писали и нам, написали и в СМИ.
— Там миноритарии переживают, что выводятся средства...
— Да.
— Но вы проблем не видите.
— С позиции надзорного органа — пока не сказывается.
— А как увеличение доли частного капитала в "Росгосстрахе" отразилось на его деятельности?
— Никак не отразилось.
— То есть, по сути, не важно, кто собственник — государство ли, частник ли...
— Знаете, так сказать нельзя. Просто компания изначально работала в автономном режиме. Наблюдательный совет во главе с Алексеем Саватюгиным решал вопросы стратегические. А все текущие вопросы решались самостоятельно.
— Как вы оцениваете состояние страховой компании "Россия", в недавнем прошлом это был крупнейший проблемный страховщик?
— "Россия" и в этом году работает в режиме еженедельной отчетности практически. То есть нам предоставляются все данные по ее платежам, по закрытию тех проблемных вопросов, которые есть. Мы отслеживаем финансовую устойчивость, платежеспособность и работу с жалобами граждан. Эпизодически с определенной периодичностью мы приглашаем сюда руководителей, с тем чтобы они нам что-то пояснили, представили. Мы отмечали и отмечаем некую позитивную тенденцию. Сроки реагирования на обращения страхователей тоже заметно сократились. Если брать середину прошлого года, у компании были колоссальные проблемы. Сейчас ситуация улучшилась, прежде всего за счет того, что акционер вкладывал средства.
— К концу года какой отметки достигнут общие сборы страховщиков?
— Скорее всего, это будет немногим более чем за 1 трлн рублей. Ну, мы ожидаем рост в 5-7%. С ОМС — 1 трлн. А без ОМС — до 580 млрд рублей.
— Как относитесь к проекту Минфина о предельных уровнях тарифов по ОСАГО?
— Я считаю необходимыми свободные тарифы в ОСАГО, с полными выплатами по железу, по жизни и здоровью. Как на Западе. К этому нужно стремиться, безусловно. Но это должно произойти тогда, когда на рынке останутся компании: а) ответственные, б) финансово устойчивые и платежеспособные на любой момент, на любую секунду.
— То есть не сейчас?
— Не сейчас. Если рукава засучить, то года три.