Вчера в чернокозовском СИЗО был праздник: российские власти освобождали заключенных. Событие само по себе знаменательное, но еще большую значимость ему придало присутствие муфтия духовного управления мусульман Чечни Ахмада-Хаджи Кадырова. Тот решил посмотреть на условия содержания. Ему понравилось. Рассказывает ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
Визит Кадырова совпал с последним днем мусульманского хаджа, но муфтий уверял, что специально ничего не подгадывал: "Я давно хотел посмотреть на чернокозовский изолятор. Слышал о нем много плохого. А тут узнал, что сегодня будут освобождать людей. Вот и приехал посмотреть".
Муфтия встречали как родного: по обе стороны ведущей к СИЗО дороги стояли спецназовцы с автоматами наперевес, а на всех окрестных дома дежурили снайперы. Местных не подпускали. "Отцу все время угрожают,— рассказывает Рамазан, младший сын и телохранитель Кадырова.— Приходится держать целый полк охраны. У него их 620 человек в нескольких городах и селах. В поездки берем тех, кто ближе. Сегодня их шестеро, а вообще бывает и больше. Боевики ведь не дремлют. Вчера вот заминировали дорогу между Аллероем и Центороем (во втором из этих сел живет муфтий.— Ъ), но мы, слава Аллаху, вовремя узнали. Вышли на эту группу, заставили разминировать. Потом побили и отпустили. Может, одумаются".
— Может быть,— говорю я.— Эти-то вот одумались.
Я имею в виду 86 нынешних чернокозовских заключенных. В основном это те, кто добровольно сдался в Комсомольском (см. Ъ от 22 марта). Девятерых вчера освобождали. Тоже добровольно. Военный комендант зоны безопасности ЧР Иван Бабичев так и сказал: "Акция доброй воли". Он говорил об амнистии.
Внутрь СИЗО вооруженных охранников Кадырова не пустили. Но там они были и не нужны. Достаточно было Бабичева, прокурора Чечни Владимира Кравченко и кучи журналистов. "За что задержали?" — спрашивает Кадыров у чеченца с простреленной ногой.
— Оружие у меня было.
— Какое?
— Автомат.
— Где задержали?
— В Комсомольском.
— Понятно... Как условия содержания? — задает Кадыров главный вопрос и добавляет что-то по-чеченски.
Пленник по-чеченски же что-то отвечает. Потом по-русски:
— Нормально.
Доволен и другой заключенный, тоже раненный в Комсомольском, но уже в живот: "Отношение нормальное, кормят, не бьют..."
В следующей камере то же самое. Муфтию все ясно:
— Достаточно. Что у нас дальше?
Дальше самое главное — показательное освобождение боевиков, которым уже предъявлено обвинение в участии в незаконных вооруженных формированиях. Действие происходит прямо в коридоре. Из камеры на одной ноге выпрыгивает первый счастливчик. Вторую ногу ему ампутировали после ранения. Прокурор задает дежурные вопросы о месте и времени задержания. Слышит, что это житель Грозного Касоев Мусаид: "Попал под артобстрел в Грозном, оказался в больнице Ачхой-Мартана. Оттуда всех раненых забрали сотрудники ФСБ".
Прокурор кивает и зачитывает протокол: "Установлено, что вы не совершали тяжких преступлений, и на основании пункта первого постановления Государственной думы о проведении амнистии в отношении лиц--участников бандформирований, не совершавших тяжких преступлений, освобождаетесь из-под стражи".
Пленник плачет.
Следующий — Адилбек Ибрагимов. Работал в правительстве Масхадова, был чеченским представителем в Москве. Задержан в собственном доме в поселке Сайасана: федералы нашли у него коробку с малокалиберными патронами.
Кадыров его хорошо знает. Он и поручился за Ибрагимова. Приятели обнялись.
После этого освободили еще семерых.
— Отпустите и наших мужей! — кричали женщины за воротами тюрьмы.— Их же здесь бьют, а они не виноваты!
К ним вышел Бабичев: "Не нужно кричать. Невиновных мы отпустим. Никто их не бьет. Можете у муфтия спросить — условия нормальные".
— Что, действительно не били? — спрашиваю одного из теперь уже бывших заключенных. Молчит, усмехается...
Зато муфтий серьезен: "Вижу, что тут все нормально. Люди мне не жаловались, хотя по-чеченски просил их ничего не скрывать. Они сказали, что скрывать нечего".
Черту подвел Бабичев: "Не надо думать, что этим освобождением мы показываем нашу слабость". А никто и не думал. Стоявшие рядом со мной чеченки говорили об арестованных мужьях, а еще о том, что в России — президентские выборы. Им хотелось знать, что будет после.