Исполняющий обязанности главы Польши Коморовский не приедет с официальным визитов в Россию до завершения избирательной кампании. В Польше исчезает постепенно эйфория по поводу отношений с Россией, и на этом фоне лидер президентской гонки не хочет рисковать своим рейтингом.
Коморовского ждали в Москве в конце мая. Но после визита в Россию 9 мая и посещения Катыни на обратном пути, советники посоветовали ему пока больше не ездить сюда и тем более не встречаться с Путиным или Медведевым. Избирательная кампания в Польше переход в горячую стадию.
Чрезвычайно активны публицисты и журналисты, которые симпатизируют второму основному кандидату, брату погибшего президента Леха Качиньского Ярославу. В Польше сейчас очень популярны разговоры о том, что не стоит отдавать всю власть в одну руки, когда премьер и президент представляют одну партию. В данному случае речь идет о «Гражданской платформе», лидеры которой – премьер Туск и кандидат в президенты Коморовский. Много пишут о каких-то секретных опросах, по которым Ярослав набирает популярность не по дням, а по часам. Напомню, что накануне смоленской трагедии рейтинг популярности Ярослава Качиньского составлял всего 3% (!), даже у его брата-президента было 25%. Но сейчас за Ярослава Качиньского готовы проголосовать более 30% избирателей. «Секретных» опросов никто не видел, их никто не публикует. Даже газета «Речь Посполита», которая симпатизирует Качиньскому и его партии «Право и справедливость», признает данные публичных опросов: сейчас около 49% опрошенных готовы проголосовать за Коморовского и чуть больше 30% — за Качиньского. Во втором туре, по опросам, разрыв может составить около 20% в пользу Коморовского. Но рисковать лидер гонки не хочет. Электорат его противника чрезвычайно активный и дисциплинированный, он уже практически мобилизован для участия в голосовании. В середине мая показалось, что Качиньский перехватывает инициативу, но сейчас Коморовский вернул себе уверенное лидерство. Наводнение в столице сыграло ему на руку, он демонстрирует спокойную деловитость.
Тем не менее, спор о том, имеет ли шансы на победу Ярослав Качиньский или его уже следует записать в проигравшие, сохраняет актуальность. Предлагаю вам мнение сенатора Збигнева Ромашевского, который был одним из дублеров Ярослава на случай, если бы брат-близнец погибшего президента Польши все-таки отказался бы участвовать в президентской кампании. Сенатор Ромашевский – один из политических и моральных авторитет партии «Право и справедливость», активный участник антикоммунистического подполья, создатель Комитета защиты рабочих, друг академика Сахарова. Сенатор Ромашевский ответил на вопросы «Коммерсанта».
— Вы дружили и общались больше с погибшим Лехом Качиньским или с Ярославом?
— Я дружил с Ярославом еще со времен подполья, мы тогда главным образом с ним общались. Но я очень хорошо помню свое первое знакомство с Лехом. Он один из немногих людей, знакомство с которыми я помню в деталях, до последней минуты. Я не помню свою первую встречу с женой, но историю с Лешеком запомнил очень хорошо.
Это был день 60-летия провозглашения польской независимости. 11 ноября 1978 года Комитет защиты рабочих опубликовал специальный манифест, и мы все должны были выйти на улицы и разбрасывать листовки с манифестом. В мою задачу входила доставка этих листовок. Однако когда я вышел из подпольной типографии с двумя большими сумками, я сразу почувствовал за собой слежку. Они особо и не скрывались, и плотно шли за мной почти всю дорогу. Деться было некуда, не выбрасывать же 10 тысяч листовок. Листовки мы собирались разбросать в кафедральном соборе Варшавы. И вот почти они уже хватают меня за плечи, но в этот момент из какого-то костела вываливает толпа, я сразу ринулся в нее, и толпа за мной сомкнулась. Я вбежал в собор и вижу Ярослава, который стоит в левом приделе. Я подошел к нему, рассказал про слежку, передал сумки и попросил принести их мне в кафедральный собор через полчаса. Он согласился, через какое-то время приносит мне листовки и говорит: «Только я не Ярек, я Лешек». И это было точно в 11 часов 11 ноября 1978 года.
Лех много занимался профсоюзной деятельностью. Он защищал докторскую диссертацию по трудовому законодательству. Вот почему объявляли траур в Бразилии, потому что с нынешним бразильским президентом они часто встречались на конференциях Международной организации труда.
— В этом братском тандеме Ярослав был главным?
— У них разные характеры. Ярослав более коммуникабельный. С ними обоими было легко общаться, но Ярек умеет в большой толпе разговаривать и общаться, а Лешек этого не любил. Явный политик в этой паре – Ярослав. Политика была не самым хорошим занятие для Леха, потому что он был профессором, с которым приятно вести долгие беседы. Он был более рефлексирующим человеком, но он камерный человек, и ему было тяжело все время улыбаться, пожимать бесконечно руки незнакомым людям как это принято у политиков.
— Справиться ли Ярослав Качиньским с этим стрессом?
— Для него это страшный опыт. Тем более еще больная мать, которая находится в пограничном состоянии. Ярославу очень тяжело. Долго никто не спрашивал о его планах. Все стеснялись подходить к нему во время траура. Партия «ПиС» имеет вождистский характер, поэтому все в его руках. Если Ярек не сумеет собраться, то вообще встанет вопрос о существовании партии, потому что он — главное лицо, вокруг которого в партии все крутится.
— А Жёбра (второй по полярности лидер «ПиС», сейчас – депутат Европарламента – прим. Шеремета) не сможет заменить Качиньских?
— Нет, это пока очень молодой человек, у которого очень сильны амбиции. Если Ярек не справиться с ситуацией, то партии распадется.
— В какой-то момент вся власть в Польше была в руках братьев Качиньских. Почему они так быстро эту власть потеряли?
— Они пошли против многих плохих черт польского населения, например, против чванства. Братья были, несомненно, государственниками. А в Польше культура государства очень молодая. У нас всегда была чужая власть, которую можно было обманывать. Если ты ее обманывал, то это считалось в порядке вещей. Сначала Польшу 200 лет делили, потом была немецкая оккупация, потом коммунистическая власть. Это была не наша власть.
Люди жили за свою семьи и нацию, но против государства. Ты обманывал государство ПНР? Прекрасно, ведь это не твое государство! На Западе такого комплекса нет, потому что там все граждане государства, которому 200-300 лет. Я, например, не знаю более полицейского государства, чем Швейцария. Но я и не знаю, как выглядит швейцарский полицейским, потому что там в любой момент обычный гражданин сделает тебе замечание за неправильно брошенный окурок.
Братья подняли борьбу с коррупцией. Сначала это всем нравилось, потому что они пошли по верхним слоям элит. Однако, когда оказалось, что борьба с коррупцией спускает вниз, это никому не понравилось. В борьбу против Качиньских включились коммерческие медиа. И вот результат.
— Их политика была оторвана от жизни, например, они слишком увлекались исторической политикой.
— Историческая политика – это тождество нации. У нас 50 лет не было правдивой истории ХХ века. Кто мы? На этот вопрос надо было дать ясный ответ. Или они критиковали политику Евросоюза. Европа проводила интеграцию 50 лет, которая шла снизу. А сейчас в ЕС 27 стран, и бюрократы хотят всем управлять из Брюсселя. Если так пойдет и дальше, то сама идея может быть дискредитирована. Тем более на Западе не понимают, что такое Восточная Европа.
— Катастрофа под Смоленском дает ПиС шанс сохранить в своих руках власть, которую партии стремительно теряла?
— Несомненно. То, что делали СМИ с Качиньским, это был ужас. Сейчас вдруг все увидели веселого, симпатичного, доброго человека, а до катастрофы его снимали так, чтобы вызвать у людей отвращение. Оказалось, что говорить о президенте, что он хам, можно абсолютно безнаказанно.
— Но было время, когда ПиС контролировал телевидение полностью.
— Это было всего 2 года. Но у нас свобода, поэтому всегда существовали телеканалы, которые постоянно осмеивали Леха Качиньского. Например, на одном из каналов была программа «Контактная линза» с единственной темой – президент Качиньский. Мне кажется, сейчас они эту программу закроют, потому что единственный герой «разоблачений» погиб. Леха Качиньского либералы травили любым способом, культурным и хамским – любым.
Самый лучший кандидат для ПиСа на выборах – это Ярослав сейчас, потому что его политика, его взгляды всем понятны. Люди во время этой трагедии увидели другой образ Качиньских. Единственное, чего я опасаюсь, кто поведет партии после выборов. Если Ярослав станет президентом, партия может исчезнуть. В партии нет наследника Ярослава.
Отказаться от выборов и остаться в партии отстраивать ее по-новому, это был бы геройским поступок, потому что партии отнимает все его силы.
У Ярослава есть все шансы победить Коморовского. Других реальных кандидатов я не вижу.
— Как вы для себя объясняете поведение российских властей во время недавней трагедии?
— Это для меня абсолютно понятно. В России очень сложное общественно-экономическое положение, когда такая гигантская страна живет исключительно за счет сырья. Нет никакого развития, люди живут плохо. Когда большое число людей живет тяжело им надо как-то это компенсировать. Что рождается в такой ситуации? Крайний национализм. Даже фашизм. Это самый хороший способ, чтобы народные массы пошли за тобой. Эта перспектива явно пугает нынешнюю правящую элиту.
— Что вас сейчас больше всего беспокоит – судьба партии, судьба Ярослава Качиньского?
— Все вместе. Меня беспокоит, что вся власть может перейти в руки партии «Гражданская платформа». Это было бы плохо для Польши. Тоталитарный либерализм тоже возможен. Любой идиотизм возможен, если кто-то слишком жаждет власти.