На Малой сцене театра "Балтийский дом" идут премьерные показы спектакля Анатолия Праудина "Фальшивый купон" по повести Льва Толстого. Смотрела ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
"Фальшивый купон" не то что ставят, и читают-то редко. А вот Анатолий Праудин в феврале этого года сначала выпустил толстовскую премьеру в самарском ТЮЗе "СамАрт", и практически одновременно повторил постановку на своей "Экспериментальной сцене" в "Балтийском доме". Философия в повести изложена известная: о непротивлении злу насилием, о зле, порождающем еще большее зло, и о добре, обязательно вызывающем к жизни добро. Гимназист завел должок, папенька в положение не вошел, карманных денег не добавил, товарищ помог купюру подделать и сбыть... Обнаружив подлог, лавочник подсовывает купюру крестьянину, того тянут в суд. И пошли-поехали от героя к герою лжесвидетельства, лихоимства, запои, конокрадства и убийства, терроризм и преступления власти. Но вот на пути лихого человека Степана встречается безответная старушка, ее он, как и многих до того, убивает, но, пройдя сквозь муки совести, раскаивается, тянется к молитве и грамоте, на каторге становится смиренным и пытается как-то облегчить чужие участи. Да и прочие многочисленные герои преображаются: кто все состояние бедным раздаст, кто с отцом помирится. Словом, добро побеждает зло.
В театре церемониться не стали — обнажили сказочность философии. Давний соавтор Анатолия Праудина, драматург Наталья Скороход инсценировала "Фальшивый купон" как историю, случившуюся в те времена, когда в России "еще водились черти и цари". Сценограф Алексей Порай-Кошиц в глубине сцены установил экран, на котором в моменты нравственных падений героев полыхает алым пламенем чертова морда, перед топкой натянута сетка с выложенной по ней поленницей. Из этих-то дров герои и делают коней, оружие, петлю на шею, да и сам фальшивый купон. Черти Степану являются не какие-то метафизические, а вполне осязаемые, симпатичные, c веревочными хвостами и рогами на черных шапочках, распевающие задорные похабные частушки (Алла Еминцева и Маргарита Лоскутникова).
Игровые тюзовские приемы в "Фальшивом купоне" широко используют — и над ними же с наслаждением насмехаются. Спектакль, в сущности, построен по принципу матрешки: в единой стилистике раскрываются разные, и совсем не обязательно связанные между собой смыслы — как сугубо театральные, так и общечеловеческие. Художник по костюмам Ирина Цветкова одела героев в фиолетовые фраки, расписные фартуки, золотые короны. Да и сами герои — яркие, лубочные, даже вертепные. Физически утрированные. Кто кособок, кто лупоглаз, кто лопоух, кто выбрасывает язык, как василиск. Обычная человеческая речь убийце Степану (Александр Кабанов) дается с неимоверным трудом, голова его нечесана и взлохмачена невероятно. Революционерка Катя Турчанинова носит накладную грудь, "идет в народ" чуть не по головам зрителей, прыгая по спинкам зрительских кресел. Актриса Алла Еминцева, пожалуй, единственная в этом спектакле убедительно играет сюжет о превращении "козлищ в агнцев". Во втором действии ее героиня на каторге, уже без театральных искусственных толщинок, без экстравагантной красной косынки, больная и потухшая, бессильно идет и идет по какому-то деревянному вращающемуся валу, но после разговора с просветленным, причесанным и тихим Степаном уходит из жизни легко, мирно. А потом сидит на сцене и мастерит из какой-то мешковины птичку, ту, которая всегда была символом души. Пробуждение души в этом спектакле — случайность и чудо, а вот сохранение ее — физически явленный труд.
Вообще в "Фальшивом купоне" чуть ли не все актерские работы замечательные. Что не удивительно: годами слаженная "Экспериментальная сцена" работает как единый ансамбль. Почти каждый актер играет по нескольку ролей, причем задумана здесь именно что галерея образов, показанных в карикатурной масочной статике. Лидирует в этом калейдоскопе Владимир Баранов. В постановке этого спектакля явно учтен опыт мастер-класса по Михаилу Чехову, премьеру этого спектакля-лаборатории праудинские актеры играли минувшей осенью. Вот и теперь ключ каждого образа — гротескная физическая черта.
Но совершенно особая роль в спектакле отведена легендарной Ирине Соколовой. Она играет ту самую cмиренную старушку Марью Семеновну, "на которой", как выражался сам Толстой, Степан и раскаялся. Режиссер выстраивает для нее откровенно библейские мизансцены. Марья Ивановна своим долготерпением усмирят свое беспутное семейство, надевает им на ноги белые носочки, головы покрывает светлыми полотнищами. Она даже читает со сцены Нагорную проповедь. А сила дарования Ирины Соколовой такова, что, что бы она ни делала на сцене, ей абсолютно и безусловно веришь. Именно ей удается выдать толстовские смыслы "Фальшивого купона" за чистую монету.
Но общий китчевый строй спектакля все-таки мешает его принять. Театр как-то не определился в своем диалоге с Толстым. Может, и намеренно. Но в том-то и проблема. Этот спектакль претендует на месседж, но, указав на множество смыслов, не решается определить главный и, получается, ведет двойную игру. Соглашаться с наивной философией вроде как неловко, а не соглашаться, вроде бы, в данном случае нелогично. Так гиньольная это иллюстрация или все-таки проповедь? Без этого ответа "Фальшивый купон" приходится оставлять в разряде апокрифов, историй занимательных, но недостоверных.