Вот уже двадцать дней, как мир напряженно следит за действиями американской экспедиции на Марсе. Эта экспедиция может наконец дать ответ на волнующий все человечество вопрос, есть ли жизнь на Марсе. Американскому космическому агентству ответ на этот вопрос известен, впрочем, его больше волнуют вопросы, связанные с собственной жизнью на Земле.
Американская экспедиция на Марс интересует всех. Как подчеркнул в своем заявлении Билл Клинтон, речь идет о новой вехе в освоении космического пространства. Глава Национального агентства по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) Даниэл Голдин, характеризуя первые результаты миссии, сказал короче: "Это потрясающе!".
Информационные агентства рассказывают об экспедиции ежедневно и подробно; в теленовостях сюжеты о посадке станции и действиях марсохода Pathfinder занимают одно из первых мест; журналы печатают цветные панорамные снимки иноземного ландшафта. В результате человечество знает: вот на пути у станции страшная пылевая буря, вот марсоход не может спуститься, потому что зацепился за посадочный мешок, вот наткнулся о камень, вот фотокамера поднялась на полтора метра, вот с Марсом прервалась связь... Пресса уже заметила некоторую избыточную театральность пропагандистских усилий американских ученых. Характерен заголовок журнала Time — "Rock festival on Mars".
Но американские ученые из НАСА вынуждены организовывать rock festival, у них просто нет другого выхода. Они понимают, что информации об экспедиции надлежит быть как можно более увлекательной: американский налогоплательщик должен за свои деньги хотя бы получить максимальное количество красивых и ни на что не похожих картинок. Иначе ему не понять, почему Америка тратит столько денег на освоение космоса. Точнее, не на освоение космоса вообще, а на грандиозные новые космические программы. Использование околоземного космического пространства (спутники связи и т.д.) коммерчески совершенно оправданно. Но вот ждать хоть каких-то практических результатов от дальних полетов, вроде полета на Марс, в обозримом будущем не приходится. Возможно, их не будет вообще никогда. Дальний космос интересен только теоретически, практически он никому не нужен.
Наука, конечно, не коммерция, фундаментальное знание о строении мира ценно само по себе. Но фундаментальное знание фундаментальному знанию рознь, в том числе и по цене.
По способу финансирования и объему поглощаемых средств области научных исследований можно разделить на два отряда — грубо говоря, дорогие и дешевые. "Дешевые" — это те, для эффективного функционирования которых достаточно текущих бюджетов университетов и исследовательских центров. "Дорогие", такие как космические исследования, управляемый термоядерный синтез, ускорительная физика, финансируются отдельной строкой и требуют политических решений для обоснования громадных инвестиций.
Типичный стиль финансирования дешевых наук — понемногу из многих источников. Большое число лабораторий, разветвленная система грантов, легкость перетекания научных кадров — все эти факторы создают гибкую систему, легко реагирующую на изменению научной конъюнктуры. В этих исследованиях можно поддерживать даже спорные и кажущиеся бесперспективными направления — вдруг что-нибудь получится, а денег идет немного, и программу в любой момент можно безболезненно свернуть.
Совершенно иное положение в дорогих областях. Здесь оперируют миллиардами долларов, а такие деньги можно найти только в госбюджете, да и то не каждой страны. Для обоснования необходимости гигантских расходов на эти фундаментальные исследования и причины нужны фундаментальные. Раньше такая причина существовала сама по себе — жизнеспособность дорогих исследований поддерживалась противостоянием Восток-Запад. Русские синтезировали новый элемент — американцы построили более мощный ускоритель — в Дубне строят еще более мощный и так далее. Та же история в термоядерных исследованиях, да и вообще везде, где Советский Союз был на мировом уровне. Говорить в этих условиях о рентабельности и хоть каких-либо практических результатах грандиозных программ просто не было никакой нужды.
Но противостояния больше нет, и это не сулит западной дорогой науке ничего хорошего. Выросшим на этом противостоянии огромным организациям трудно отвыкать от привычного финансирования. А способностью к быстрой структурной перестройке такие организации не обладали от рождения. Теперь нужно придумать новые обоснования бюджета, иначе последствия будут печальны, да они уже есть.
Сенат отказался продолжить финансирование строительства сверхпроводящего и сверхдорогого ускорителя-суперколлайдера (так обстоит дело не только в Америке, финансовая заявка Европейского центра ядерных исследований тоже сильно урезана). Весьма неблагосклонен сенат в последние годы и к огромному бюджету НАСА. Бюджет этот неуклонно и последовательно сокращается. Если в 1993 финансовом году он составлял $14,7 млрд, то в 1996-м — уже $13,9 млрд. В прошлом году появился и совсем уж нехороший план сокращения персонала штаб-квартиры НАСА вдвое.
Новые программы НАСА финансируются теперь с большим скрипом. Сенаторы, например, проявили максимум скепсиса при обсуждении прошлогоднего бюджета, когда рассматривали один из ключевых проектов НАСА — создание международной орбитальной станции "Альфа". Общее мнение высказал глава одного из сенатских подкомитетов Ларри Преслер. "В последнее время меня все больше тревожит, — поведал он, — что космическая станция становится слишком дорогой и слишком сложной..." И предупредил, что если так будет продолжаться и дальше, то подкомитет пересмотрит свое отношение к программе.
Так по всем позициям. И хотя Клинтон объявил программу исследования Марса приоритетной, речь, тем не менее, идет о том, чтобы к 2002 году снизить бюджет НАСА еще на $700 млн.
И как же теперь убеждать сенаторов в необходимости финансирования новых программ? Тривиальной пропагандистской кампании о предстоящих научных достижениях тут явно недостаточно. К тому же, по мнению некоторых экспертов, никакими особенным открытиями нынешняя марсианская экспедиция удивить не может. Не стоит забывать, что на Марсе уже побывали как советские "Марсы", так и американские "Викинги", причем последние проработали на планете около 4 лет и передали огромное количество самой разной информации об атмосфере, климате и поверхности Марса, в том числе десятки тысяч фотографий (характерно, что об этих экспедициях в последние дни предпочитают молчать).
Остается одно — доказывать, что американская космонавтика, если, конечно, ее как следует финансировать, способна отвечать на совсем уж глобальные вопросы. Вроде вопроса о жизни на Марсе. И американские учение день за днем последовательно проводят мысль о том, что они все ближе и ближе к разгадке.
Станция еще только села, а специалисты НАСА уже высказали предположение, что установленная на ней аппаратура позволит подтвердить гипотезу о том, что когда-то на Марсе существовала жизнь. Через четыре дня американские ученые категорично заявили: в наших руках неоспоримые доказательства того, что на месте посадки Pathfinder'а несся могучий поток воды (а от потока воды до возникновения жизни совсем недалеко).
А еще через день в руках у американцев были результаты анализа марсианской почвы. Разумеется, она оказалась почти такой же, как на Земле. Почти как в Америке. Хэп Максвин из университета Теннесси так прямо и сказал: смахивает на наши Скалистые горы.
И уж, конечно, анализы подтвердили, что именно с Марса были те самые доисторические метеориты, которые, согласно гипотезе американских ученых, и занесли жизнь на Землю.
Однако, как подтвердили Ъ в Институте космических исследований АН России, та аппаратура, которой располагает Pathfinder, не способна дать точный ответ на вопрос о существовании живой материи на планете.
Но ведь эта экспедиция не последняя. Нынешняя марсианская программа рассчитана на четыре полета в течение восьми лет (чаще, чем раз в два года, стартовать просто невозможно, не по финансовым, а по астрономическим причинам). А на подходе к сенату новая, обнародованная месяц назад программа дальнейшего освоения планеты. Нет жизни на Марсе — значит будет. План таков. В 2007 году на Марс летят три грузовых корабля, которые доставят необходимое для жизни человека оборудование. В 2009 — еще два "грузовика" и корабль с шестью астронавтами на борту. В следующий астрономический цикл прилетит новая порция астронавтов. Жить там они будут по полтора-два года, обустроятся и к 2016 году обеспечат постоянное присутствие американского человека на Марсе. Стоимость программы пока оценивается в $40 млрд. Аргументы для сената придется поискать, загадки жизни может не хватить, да и ей пора быть к тому времени разгаданной. Можно, например, для поддержания нервно-возвышенных настроений вокруг марсианских экспедиций послать не астронавтов, а Арнольда Шварценеггера и снять захватывающий фильм о Красной планете. Кстати, тогда полеты могут и окупиться.
ДМИТРИЙ ЛОВЯГИН