 |
— Игорь Владимирович, насколько я знаю, представители Кремля на вашу церемонию прийти отказались.
— Мы посылали приглашения всем — и президенту, и руководителю правительства. А пришел только заместитель министра культуры. Если это намеренное дистанцирование власти, если таким образом кто-то решил показать свое негативное отношение к Борису Березовскому, то ведь неуважение-то они продемонстрировали не Березовскому, а лауреатам премии, которые вне политических коллизий и которые совершенно не должны страдать от изменений политической конъюнктуры.
— А правда, что некоторые лауреаты премии "Триумф" даже сомневались, получать деньги или нет, именно из-за того, что ваш фонд финансируется "политэмигрантом" Березовским?
— Я ни разу не слышал такого ни от одного лауреата — ни нынешнего, ни предыдущего. О предыдущем годе, как вы понимаете, я говорю со слов Зои Борисовны Богуславской...
— Так вроде бы как раз Богуславская и признавалась, что с ней лауреаты в этом году советовались, получать премию или нет. По крайней мере, так процитировала ее слова газета "Коммерсантъ"...
— Нет-нет, там не совсем так было сказано. Наоборот, все с благодарностью это воспринимали. Никому даже и в голову не приходило, что кто-то откажется получить эти деньги (каждая премия — $50 тыс.— Ъ) по политическим причинам или в силу, скажем, личной неприязни к Березовскому. Я, например, считаю совершенно замечательным, что среди сегодняшних лауреатов оказались люди, которые ни в советские времена, ни в российские не получили ни одной премии и ни одной награды. Это Юнна Мориц и Юрий Рост. Можно только поклониться жюри за такое справедливое решение.
Так что если кто и называет "Триумф" "премией имени Березовского", то это личное дело каждого. Лично я исхожу из абсолютно прагматических вещей. Культура и наука — это отнюдь не те сферы жизни, которые сейчас могут похвастаться большим вниманием властей. Да, когда им нужно, они о культуре вспоминают. Или когда среди них есть так называемые люди близкого круга — такая дежурная обойма, которая имеет доступ в высокие кабинеты и может сама о себе напомнить. Но подавляющее большинство людей от искусства не имеют возможности общаться с представителями власти, а даже и общаясь изредка, не получают ответа на свои просьбы. Поэтому чем больше будет в стране подобных премий, тем лучше. В случае с премией "Триумф" абсолютно ни у кого не возникает сомнений в профессиональности жюри. Никто не скажет, что Михаил Жванецкий, или Юрий Башмет, или Алла Демидова, или Олег Табаков и все остальные члены жюри — это люди политически ангажированные или которые не в состоянии оценить, кто достоин премии, а кто нет. Я уже несколько месяцев занимаюсь фондом "Триумф", и за все это время Борис Березовский, с которым я постоянно общаюсь, потому что он финансирует этот фонд, ни разу не пытался что-то диктовать. Даже я, как президент фонда, присутствуя на обсуждении жюри и на голосовании, не позволял себе ни слова сказать вроде "это правильно, а это неправильно". Это абсолютная компетенция жюри. А Борис — так же, как и все остальные — после голосования позвонил и спросил: "Ну, кому дали?" И я ему называл фамилии, которые он принимал в любом случае, нравятся они ему или не нравятся.
— А как Березовский прокомментировал решение жюри по этому году?
— Он сказал: "Лучшего выбора придумать трудно, достойные люди".
— Если он никак не влияет на распределение собственных денег, зачем тогда вообще ему все это нужно? Ради славы мецената?
— Может быть. Я думаю, что для него это своего рода отдушина от политической деятельности...
— Простите, о какой отдушине можно говорить, когда его вообще уже отстранили от этой политической деятельности?
— Я помню, как на пресс-конференции членам жюри тоже задавали вопросы: "Как же так, ведь это же деньги Березовского?" Грубо говоря: "А не западло вам?" И очень хорошо то ли Алла Демидова, то ли Олег Табаков ответили: "Если бы таких премий, таких фондов было бы еще десять, то я бы на всех углах говорил: 'Дай им бог здоровья!'"
— Вы подчеркнули, что государство плохо заботится о деятелях культуры. Получается, что для Березовского спонсирование их — это продолжение его оппозиционной деятельности, то есть для него это повод сказать: "Власть вас бросила, а вот я о вас позабочусь".
— Ну, я бы не стал так черное с белым разводить. Безусловно, это для него продолжение публичной деятельности в России. Его нет сегодня в стране, он сюда не приезжает...
— Игорь, еще пару месяцев назад вы были координатором другого проекта Березовского — так называемого траста на ОРТ. После ареста Николая Глушкова этот проект был свернут. Получается, что фонд "Триумф" — чуть ли не последняя общественная площадка в России, откуда государство еще не выжило Березовского.
— Вы правы, действительно, сейчас у него осталось довольно мало ниш внутри страны, где он может прикладывать свои силы. Но кто мог пусть даже еще год назад предположить, что ситуация развернется таким вот образом? Лично мне кажется, что еще весной прошлого года, то есть сразу после выборов президента, у Березовского была абсолютно очевидная возможность жить припеваючи и стричь купоны с того политического успеха, который был достигнут не без его участия. Я имею в виду победу "Единства" на выборах в Думу и победу Путина на президентских выборах. Можно по-разному оценивать доли участия — кто придумал, а кто реализовал. Но это в конечном итоге мелочи. Вот говорят, что "революция пожирает своих детей". О`кей! Но дело ведь в том, что весной Березовский говорил — по крайней мере, мне: "Все, я свою политическую деятельность закончил. Цель достигнута". В том смысле, что поменялся политический ландшафт, изменилась структура Государственной думы, бывшей все время оппозиционной исполнительной власти, и появился новый президент, молодой — в смысле возраста. А вот потом начались те самые истории. Ну, казалось бы, какое отношение, например, к бизнесу Березовского могла бы иметь ситуация с Советом федерации, с так называемым реформированием вертикали власти? Никакого. Тем не менее это был один из моментов, когда Березовский публично выразил свое несогласие. Потом история с НТВ. Потом эта крайне тяжелая история с подлодкой и публичным поведением власти применительно к этой трагедии. В результате все пришло к тому, что Березовский, как он сам себя называет, стал "политическим беженцем", или политэмигрантом.
— Логично было бы предположить, что, оказавшись за пределами страны, Борис Абрамович попытается продолжать играть в политику, а не только премии артистам раздавать.
— С моей точки зрения, применительно к Березовскому не очень правильно употреблять выражение "играть в политику". Он не играет в политику, он живет политикой. Для Бориса политика — это жизнь, которая наступила достаточно давно и из которой он вряд ли когда-нибудь выйдет внутренне. А что касается его реальных возможностей быть в политике, влиять на политику, то это вопрос сложный. Потому что, находясь не внутри страны, а вне, достаточно трудно чувствовать этот нерв. Надо быть здесь, чтобы этот нерв чувствовать. Это огромная проблема для него, в том числе личная. Но и тем не менее — он продолжает активную политическую деятельность. Другими, конечно, способами и методами.
— Ну, на поверхности этих новых методов и способов что-то не очень заметно...
— Так ведь политика — это не только публичные действия.
— То есть вы намекаете, что есть и некие теневые действия?
— Я бы не назвал это теневыми действиями. Но ведь, даже находясь за границей, он встречается с достаточно большим количеством людей. Очень много русскоязычных, русских, да и нерусских тоже. То есть там достаточно бурная деятельность. А в чем суть тех проектов, которые он там готовит, я не могу сказать, потому что не знаю. Вот есть, скажем, его проект поддержки Музея Сахарова...
— Неужели Березовский, который, судя по вашим словам, продолжает жить политикой, всерьез считает, что подобные точечные вливания денег в интеллектуальную элиту в результате помогут ему переломить политическую ситуацию в целом?
— Я не думаю, что Березовский настолько прост, чтобы рассматривать функционирование фонда или премии "Триумф" исключительно как пиаровский ход, позволяющий сохранить его присутствие в публичном пространстве России. Это и так, и не так. Это не так потому, что это действительно все-таки несоразмерный масштаб с теми макрополитическими процессами, которые сегодня имеют место. Но это одновременно и так. Потому что, как показывает опыт, во все времена — и во времена самые мрачные и кровавые, и во времена относительного спокойствия или, наоборот, застоя — элита влияла и на власть, и на общество. Поэтому поддерживать элиту, иметь с ней какие-то нормальные отношения (хотя бы уровень "понимаем друг друга, говорим на одном языке") — это очень важно. И, конечно же, в этом смысле ваше предположение справедливо.
— И последний, примитивный вопрос. Игорь Владимирович, а на сколько еще времени Борису Абрамовичу хватит денег, чтобы таким вот образом поддерживать свое присутствие в общественной жизни страны?
— Не знаю. Единственный вопрос, который я ему задал, когда он предложил мне возглавить фонд "Триумф": "Сколько этот проект будет существовать?" Он ответил: "Я считаю этот проект в сегодняшних условиях одним из приоритетных". Для меня этого было достаточно. Не думаю, что он тоже может сегодня сосчитать эти годы и сказать: "Мне хватит на пять лет, или на 25 лет, или на три года". Опять же — наш общий опыт показывает, что по сегодняшним временам загадывать трудно даже на год.