С годами мы как-то перестаем хранить внутри себя естественнонаучное знание. Точнее, передоверяем его хранение специалистам. И за это приходится платить — добро, если не втридорога.
У нас с женой есть игра. "Эх,— говорим мы друг другу,— представляешь, а воскрес бы сейчас Пушкин!"
И пытаемся смоделировать, что могло бы кудесника четырехстопного ямба в нынешней жизни больше всего поразить. Возможно, говорящие головы на волшебной самопоказке. Или ужины на кухне без прислуги, но при посредстве самохолодящего и саморазогревающего ящиков. Хотя вполне вероятно, что на гордость нации самое сильное впечатление произвел бы календарь с Памелой Андерсон в бикини...
Подобные игры здорово освежают взгляд на привычные вещи. Понимаешь, что паровое отопление — ровесник наших не пра-, а просто дедушек. Да господи: представьте себе блистательную мировую столицу, Париж или Санкт-Петербург, всего лишь вековой давности. Лифтов ни в османовских семиэтажных, ни в питерских шестиэтажных домах нет. Сортиры: в Париже — общий на лестничной площадке, в Питере — нередко во дворе. На дорогах — ни светофоров, ни правил движения. Из-за навоза амбре невозможное...
И вот, моделируя прошлое подобным образом, недавно я непроизвольно сыграл в еще одну игру: а что было бы, когда б машина времени перенесла меня уже на 300 лет назад? И меня, мужчину без бороды и усов, но в непонятных синих штанах, в пухлом кафтане и с часами, подозрительно закрепленными ленточкой на руке, доставили бы сначала в Тайный приказ, а оттуда как сумасшедшего государственной важности — к самому Петру I.
Что о пути, пройденном цивилизацией, смог бы я рассказать российскому самодержцу и чему бы смог его научить?
Ну хорошо, про компьютеры разговор оставим: даже если батарейки протянут часов пять, мой ноутбук выполнит лишь роль удостоверения личности гражданина XXI века. Электричества, понятное дело, в 1710-м не было. А вот смогу ли я объяснить Петру, что это такое? Соорудить при помощи цинковых и медных кружков, бумаги и соляного раствора простейший гальванический элемент? Работающую динамо-машину? Или Петр уже слышал что-то про опыты с "магнетизмом", как называлось электричество в XVIII веке? Или Стивен Грей открыл электропроводимость металлов уже после Петра? Или не Грей?
Вопросов столько, что хоть собирай команду из "Что? Где? Когда?" — да и то не уверен, что Бялко или Друзь смогли бы действующий электромоторчик на глазах Петра I собрать.
А может, лучше было дать Петру представления о нарезном огнестрельном оружии и об устройстве патрона? Или важнее попробовать объяснить социальную картину мира и мягко подвести к идее, что все хваленое, насильно внедряемое русским самодержцем европейство — это только оболочка, приталенный камзол, натягиваемый на толстомясого мужика; впоследствии мужик будет кряхтеть, камзол трещать?..
То, что я сейчас отчаянно пытаюсь нарисовать, называется целокупной картиной мира, показывающей его общее устройство с детализацией по мере приближения к конкретному человеку. Это естественнонаучная картина мира, в которой отсутствует главное знание XXI века — потребительское. Она хороша не только тем, что позволяет определить свое место в мироздании, но и тем, что показывает взаимосвязь знаний и наук в их динамике. Не бывает тригонометрии, истории, физики и литературы самих по себе. Они развиваются и, можно сказать, питаются друг другом. Фантастическое ощущение — наблюдать себя внутри этого механизма. Еще более фантастическое — попробовать воссоздать своими руками его часть, понимая кинетику и механику.
Однако сегодня такую картину хранит внутри себя мало кто. По идее, самый главный класс хранителей — это школьные выпускники да абитуриенты, у которых зазубренное знание о мире еще свежо в памяти. Но отечественная школа никогда не озадачивалась историей наук, она скорее заставляла заучивать результаты, чем рассказывала о процессе. Да и тут провал: поговорите с нынешними 18-20-летними — и получите в ответ "это в ваше время в школу ходили учиться, а в наше время ходили потусовать". Я такое слышал многократно.
Студенты тоже не являются хранителями глобального знания о мире: они торопятся овладеть отдельным практичным навыком, который даст им работу, деньги и все те материальные блага, в получении которых они видят смысл жизни.
Про взрослых вообще молчу: им сегодня в нашей стране, кроме денег да пресловутой "стабильности", не надо вообще ничего.
Дмитрий Губин
Существуют еще, по идее, СМИ, одна из функций которых — просветительская, телевидению присущая вообще имманентно, но наше телевидение — инвалид. Лучшая научно-популярная программа, которую я знаю, идет во Франции на канале France 3 и называется C'est pas sorcier — "Ничего волшебного". Я, случайно ее увидев, просидел с открытым ртом три выпуска подряд (про то, как устроены горнолыжные курорты; про то, как достижения науки использует криминальная полиция; про жизнь в океане). И не только потому, что главный там — похожий на меня как брат-близнец ведущий Жами Гурмо. (Он носит такие же, как у меня, очки! И такие же, как и я, рубашки в цветочек! И мы с ним ровесники! И у него такие же ужимки и прыжки!) А потому, что от этой виртуозно закрученной и великолепно выполненной программы действительно невозможно оторваться. И как человек, немножечко знающий телевидение изнутри, скажу: у нас такую лихую, смешную, остроумную вещь сегодня просто некому делать.
Так что в итоге получается: мир — сам по себе, а мы — сами по себе. Узкое знание хранят узкие специалисты. Мало кто из моих современников и сограждан, очутившись на отрезанном от цивилизации таинственном острове, сможет, как жюль-верновский Сайрес Смит, восстановить цивилизацию шаг за шагом. Таких естественнонаучных энциклопедистов больше нет; вымерли как класс. Увы.
Нет, я вовсе не призываю никого из информационного века повернуть назад в эпоху Просвещения и потратить остаток жизни на наращивание личного знания о Вселенной, который, скорее всего, так и пропадет втуне, ибо Википедия сегодня затыкает за пояс любого Дидро. Я даже не собираюсь пугать страшилкой "а вот представьте, все компьютеры уничтожит вирус, что мы будем делать тогда?".
Я о другом: в мир входят новые детишки. Наши дети, наши племянники и племянницы, внуки и внучки. А для детей мир всегда начинается с нуля. И кто-то должен им, словно я Петру и словно мне Гурмо, объяснить, почему не падают с неба звезды, отчего вертятся колеса у машины, куда девается свет в лампочке и почему у Абрамовича много денег, а у папы с мамой мало. И если родители объяснить это не могут, не успевают или не хотят, то мало-помалу теряют авторитет.
Кстати: после разговоров с Петром I я понял, что смогу оставить его веку в подарок как минимум велосипед, реостат, чай в пакетиках и сноуборд...
А вы?