В Мариинке-3 сольным концертом выдающегося французского органиста Оливье Верне официально стартовала петербургская программа Года Франции в России. Вместо протокольно-дипломатического мероприятия ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ побывал на акции по демонстрации мариинского могущества.
Музыкальная программа петербургской дистанции года Франции в России, увенчанная октябрьскими гастролями культового ансамбля старинной музыки Les Arts florissants, поистине достойна крупнейшего за всю историю дипломатических отношений двух стран межгосударственного культурно-гуманитарного сезона. Достойным проекта оказался и его старт — где еще в Петербурге открывать Год Франции в России, как не в Концертном зале Мариинского театра, только-только обзаведшемся органом фирмы Daniel Kern, специализирующейся на строительстве больших симфонических органов во французском стиле. До сих пор единственным органом такого рода, установленным в столичных концертных залах, оставался инструмент Большого зала Московской консерватории: в России исторически преобладают органы немецких мастеров (в петербургских Филармонии, Капелле, и Консерватории стоят немецкие инструменты). Органные концерты в Мариинке-3 идут уже с осени, и сегодня с уверенностью можно сказать, что по качественным характеристикам местный инструмент значительно превосходит все органы города.
Визит едва ли не первого из сегодняшних французских органистов Оливье Верне, дискография которого меряется десятками альбомов, а реноме в профессиональном комьюнити весьма высоко, подтвердил, что органный концерт в Мариинке-3 — это то, что непременно стоит пережить. Аудитории позволено вывести собственное сознание из автоматизма восприятия концертов академической музыки: органные вечера предполагают ритуал, совершенно отличный от привычных камерных или симфонических стандартов. Освещение гасится равномерно во всем зале, квадрат совершенно пустой сцены не выделяется яркими пятнами софитов. Орган унесен под самую крышу зала и так удачно вписан в интерьер, что практически от него не отличим — кабы не грозно ощетинившиеся дулами танка, направленные в сторону партера трубы, инструмент можно было бы не заметить. Как и в большинстве католических соборов, фигурка исполнителя почти не видна публике — исходящие будто бы с неба звуки анонимны. Органная кафедра во все времена оставалась музыкальным аналогом амвона: с нее произносятся звуковые проповеди, транслирующие несиюминутное, нездешнее и незыблимое. Именно поэтому на органные вечера в Мариинку-3 билетов не достать.
Полуторачасовую программу Оливье Верне выстроил от французского барокко к северному романтизму таким образом, чтобы как можно более репрезентативно показать всю мощь и богатство потенциала мариинского органа. На первых же нотах оффертория Андре Резона, звучавшего некогда в католическом богослужении во время евхаристии, публику словно бы допустили к причастию — столь осязаемо телесно было пронзающее все ярусы концертного зала звучание инструмента Daniel Kern. Вряд ли авторитетная страсбургская фирма подлаживалась под вкусы заказчика, но, так или иначе, властный обезоруживающий характер петербургского органа оказался очень под стать вкусам мариинского хозяина.
Обретение мариинским концертным залом органа — событие знаковое, если не сказать ритуальное. Строительство музыкальной империи завершено, ее властитель полностью автономен и независим, а курсировавшее в околомузыкальных кругах бонмо о том, что единственным преимуществом Филармонии перед Мариинским театром является наличие органа, более не актуально. Без большого инструмента невозможно было сыграть главное сочинение местного симфонического репертуара, космогоническую Восьмую симфонию Густава Малера. Теперь первый органный аккорд Восьмой отделит свет от тьмы в начале апреля. В другом гергиевском эпосе, "Кольце Нибелунга", неполную груду золота увенчивали кольцом, дарующим власть над миром. С Мариинкой-3 и органом вышло примерно так же — отныне ничто сверхчеловеческое Валерию Гергиеву не чуждо.