1977 год, президентское кресло занимает Джимми Картер, холодная война переходит в новую стадию, инфляция и безработица ставят рекорды — Америка на всех парах несется к экономическому коллапсу. Впрочем, Нью-Йорку на это совершенно плевать. В год, когда из жизни уходит "король рок-н-ролла" Элвис Пресли, весь город уже давно танцует диско, и самые безумные мечты 1960-х становятся явью. Гетеросексуалы захаживают в гей-бары, а примерные семьянины не стесняются заглянуть на вечеринки свингеров. Всего за двадцать пять долларов в незаметном манхэттенском клубе любящие супруги могут искупаться нагишом в бассейне, поболтать в джакузи с новообретенными друзьями, плотно перекусить, а затем заняться сексом с любым посетителем.
Вслед за лентой "В глубокой глотке", исследовавшей феномен самого знаменитого порно, пришло время другой сексуальной легенды — свингер-клуба Plato's Retreat и его создателя бывшего поставщика мяса Ларри Левинсона. В конце семидесятых у дверей этого средоточия пороков толпились очереди в десятки страждущих, по популярности "мекка свингеров" занимала шестое место среди увеселительных заведений Америки. Сегодня посетители клуба с гордостью рассказывают о том, как в их заведение с самой сомнительной репутацией наведывались сенаторы со звездами американского футбола, и трогательно пытаются вписать самих себя во всемирную историю нравов. По сути, "Американские свингеры" — документалистика "говорящих голов", снятая в телевизионном ключе. Разница лишь в том, что герои вспоминают с нежной улыбкой не о знаменательной встрече с рок-звездой или запавших в душу литературных чтениях, а о том, как каждые выходные веселились в чем мать родила и сношали все живое. Кажется, они до сих пор искренне боготворят Ларри Левинсона, ласково называют его детище секс-Макдоналдсом и утверждают, что это было "больше похоже на празднование бар-мицвы". Но трагедия взлета и падения этих "ночей в стиле буги" вовсе не в том, что в один прекрасный день все узнали про СПИД. Жизнь сама оказалась самым мрачным морализатором: сексуальная идиллия всегда будет беспомощна перед своим главным врагом — старением. И оттого, что героям фильма по меньшей мере за шестьдесят, их рассуждения про многофигурные оргии в итоге выглядят ничуть не менее невинно, чем звучали бы рассказы их родителей про фокстрот-вечеринки или нежные воспоминания их старших братьев о безумствах Вудстока. Вместо ностальгического гимна плоти у авторов фильма вышла невеселая в сущности история о том, как один жовиальный еврей был уверен, что перевернет весь Нью-Йорк, сделает из Америки в самом буквальном смысле огромную семью, — и как все опять закончилось обычным борделем.