Рисунки в технике пастели можно увидеть на выставках чрезвычайно редко. Им противопоказаны перепады температуры, солнечный свет, слишком сухой или слишком влажный воздух, перемещения и сотрясения — иными словами, любые путешествия и участие во временных экспозициях. Эрмитаж, например, показывает пастели раз в несколько десятилетий. Сейчас, когда Русский музей отважился выставить большую часть своей крупной, около полутысячи рисунков, коллекции пастелей XVIII-XX веков, многие стали экспонатами впервые за все сто десять лет существования музея.
рассматривает Ольга Лузина
Название техники восходит к итальянскому pastello (от pasta, тесто). Мягкими цветными карандашами из красящего порошка, гуммиарабика, мела или глины начали пользоваться в конце XV века для оттенения рисунков черным мелом и сангиной. В XVIII веке эпоха рококо предпочла темным и теплым цветам барокко светлые и холодные, тяжелому бархату легкий шелк, блеску золота мерцание жемчуга и перламутра; тогда пастель полюбили особенно — за нежные тона, мягкую фактуру и эффект припудренности. Художники ценили пастель за дешевизну в сравнении с масляными красками, за возможность сочетать приемы живописи и рисунка, за светоносность и бархатистость. На гладкой основе карандаши осыпались, приходилось применять шероховатые материалы — от рыхлой, зернистой бумаги до пергамента и холста; именно это позволяло передать матовую кожу, пышные прически, мягкие ткани и пушистые меха. Штрихи пастели втирали пальцами, ладонями, специальными щеточками и растушками, создавая то густую тень, то прозрачное сфумато.
В Россию эту технику привезли иностранные мастера во второй половине XVIII века. Их работы и открывают выставку. Иоганн Барду писал мягкие растушеванные портреты в серо-голубой гамме, где надменные дворянки в напудренных париках, кружевных оборках и переливающихся лентах смотрят на зрителя, поджав губы. У его младшего современника Карла-Вильгельма Барду дамы сняли парики, сменили корсеты на свободные ампирные платья и ниспадающие шали, выпустили вьющиеся локоны. Да и лица в эпоху, что называется, романтизма становятся человечнее.
Вещи русских мастеров представляют уже XIX век. Будущий мастер крестьянского быта Алексей Венецианов начинал с пастелей, которые писал, судя по рекламному объявлению юного таланта в газете, "с натуры в три часа", да и всю жизнь делал портреты в этой технике, используя тающие контуры и мягкие цветовые переходы ради возвышенности и мечтательности: в "Портрете неизвестного жертвователя" (1830) благородство взгляда и монументальность позы успешно скрадывают лысину и неопрятную растительность на лице. Однако гораздо привлекательнее сурового реализма выглядит в технике пастели салонная живопись середины столетия — очаровательные женские головки и бюсты Константина Маковского наследуют рококо: жеманны, грациозны, обнаженная грудь мягка и бархатиста, взгляд глубок и нежен. В пейзажах Исаака Левитана пастель нужна для наложения цветов друг на друга и придания им особой насыщенности и яркости: кроны осенних деревьев светятся, как языки пламени, сквозь пелену облаков проступает сияние солнца. Борис Кустодиев находит в пастели средство передать как уютную детскую непосредственность, так и легкий и острый арабеск. Растворенные в цветной линии обнаженные модели Зинаиды Серебряковой, туманные петербургские виды Мстислава Добужинского соседствуют с современными работами Владимира Янкилевского, Александра Батурина и других художников.
Все эти вещи очень уязвимы. Способ защиты, по сути, один — стекло. С XVIII века художники и знатоки искусства опасались, что пастели окажутся не более долговечными, чем изысканные рисунки на крыльях бабочки, с которыми их часто сравнивали. О способах зафиксировать драгоценный пигмент на бумаге сочиняли трактаты; придумали немало, однако любой фиксатор уничтожал цвет и воздушную природу сыпучей краски. Множество старых пастелей погибли просто потому, что их неправильно хранили. Превосходная коллекция Русского музея требует ухода и покоя, и удивительно, что ни в Михайловском дворце, ни в Корпусе Бенуа не нашлось места для такой редкости и хрупкости, а нашлось только в Михайловском замке, куда пастели надо, как ни крути, еще доставить.