Влип в историю

Олег Тистол в Московском музее современного искусства

Выставка / современное искусство

В Московском музее современного искусства в Ермолаевском переулке открылась выставка Олега Тистола "Худфонд" — первая московская ретроспектива киевского художника-концептуалиста, одного из лидеров "южнорусской волны". В худфондах и украинской имперской идее разбиралась АННА ТОЛСТОВА.

В своих изощренных — и технически, и формально — работах Олег Тистол вполне сознательно добивается впечатления недоделанности и необязательности. Многометровые полиптихи-панно и небольшие коллажи выглядят как нагромождение пробных отпечатков. Портреты в барочных картушах и аллегорические фигуры оттиснуты поверх керамической плитки с дворцов сталинского Крещатика или каких-нибудь бюрократических бланков, горные пейзажи вырастают из горизонтальных заливок чистого цвета, изображения заляпаны таинственными штампами, растром, узорами рушников и псевдонародными орнаментами киевского метро. Фотография наползает на офорт, холст с фотопечатью прописан маслом или акрилом. Отдельные элементы навязчиво повторяются, и все скалывается в бесконечные ряды типографских клише. Как будто бы на этих холстах и листах упражнялся в поп-артовском жонглировании готовыми образами некий уорхоловский ученик. Их не назовешь палимпсестом, поскольку неясно, что на что наслоилось — кажется, все возникло разом из абсолютного хаоса.

Медийная и образная какофония стала превращаться у Олега Тистола в систему где-то в середине 1980-х, когда начался его грандиозный, растянувшийся почти на 20 лет и временами делавшийся вместе с Николаем Маценко цикл "Украинские деньги". В этих весьма условных эскизах банкнот, временами разраставшихся до размеров фресок и живописно-скульптурных инсталляций, был набросан проект официальной мифологии для молодого государства, история и идеология которого пребывали в стадии становления. И тистоловский якобы недооформившийся изобразительный язык, язык в поисках самого себя, буквально проговаривался о попытках национального самоопределения.

В "Украинских деньгах" и связанных с этим циклом opus-magnum-сериях — "Нацпром", "Горы", "Южный берег Крыма" — художник перебирает, легко переходя от иронии к трагедии, все возможные элементы, из каких могла бы сложиться искомая украинская идентичность. Вот набор исторических персонажей — Богдан Хмельницкий, Бисмарк, Петлюра, Бандера, Кучма,— в один ряд с которыми попадают гордые индейцы со знаменитых фотографий Эдварда Кертиса. Ведь они тоже вожди, а в этом политическом карнавале уместна любая несуразица. Вот псевдобарочная аллегория: обнаженная с ключом в руке оказывается легендарной Роксоланой, украинской полонянкой, ставшей турецкой султаншей,— видно, прихватила ключи от врат Царьграда у супруга, чтобы передать их Киеву. Словно бы и мать городов русских претендует на роль Третьего Рима, а ее имперские амбиции простираются далеко на запад, юг и восток, так что гора Говерла, самая высокая вершина украинских Карпат, и ялтинская пальма с открытки в жанре "привет из Крыма" — два любимых пейзажных мотива Олега Тистола — указывают векторы развития этой гипотетической империи. Вот еще одна аллегория: два братающихся солдата, два бегущих наперегонки страуса и шифр 17091939 — 17 сентября 1939 года, когда в соответствии с пактом Рибентропа--Молотова советские войска вошли в Польшу.

Художнику, выбравшему своей темой живую, все еще не обретшую канонического вида историю, трудно оставаться сторонним наблюдателем. Это чувствуется и в самой политической серии на выставке — "Телереализм" — с заставками, лицами дикторов и кадрами репортажей, "списанными" с экранов телевизора. Она возникла под впечатлением от "оранжевой революции", очевидцем и участником которой был Олег Тистол, и ставит зрителя если не в центр событий, то, по крайней мере, в центр сообщающего о них информационного потока. Однако куда более сильное ощущение личной причастности автора к истории дают не такие плакатные работы, а пропущенные сквозь себя, сквозь свою художническую биографию исторические символы. Скажем, фотография киевского Национального художественного музея, превращенная мастерскими записями в такую безнадежную и убедительную имперско-римскую руину, что рядом с ней и шедевры сталинского ампира в Киеве покажутся жалкими декорациями. И это острое переживание жизни на обломках империи делает искусство Олега Тистола при всей украинской специфике частью огромного постсоветского худфонда.


Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...