— Ваш уход с поста руководителя Росспорта совпал с началом экономического кризиса в России. В какой-то степени вам повезло, ведь многие спортивные проекты и амбициозные спортивные задачи теперь могут погибнуть из-за экономических проблем. Есть ли опасность, что положение дел в спорте откатится на уровень 1990-х годов или это слишком пессимистический взгляд на ситуацию?
— Когда я возглавил Росспорт, нефть стоила в несколько раз дешевле, чем стоит даже сегодня, общая экономическая ситуация тоже не позволяла верить в успех наших планов, но мы справились.
В России сейчас можно говорить о том, что дальше жить и работать так, как все привыкли за последние годы, нельзя. Это и нереально завышенные цены на непонятных игроков, это договорные игры, это продажное судейство и многое другое. Всем очевидно, что если так и дальше будет продолжаться, то рано или поздно профессиональный спорт рухнет. Кризис ускоряет процесс отрезвления.
— Получается, что нынешнее состояние спорта в России — это не столько проблема финансового кризиса, сколько внутренней организации?
— Финансовый кризис в профессиональном спорте является следствием той политики, которую проводили менеджеры и хозяева многих команд.
— Странно: все жалуются, а вы спокойны...
— Жалуются те, кто жил не по средствам. Я понимал, что рано или поздно все это грохнется. В российском спорте мы строили систему, мы ее отстроили. Чуть-чуть не хватило времени довести ее до точки невозврата. Хоккей показателен во многих отношениях.
Сейчас важно всем вместе договориться и прописать понятные и четкие правила игры для всех — от владельцев команд до игроков и тренеров. Дальше так продолжаться не может, потому что послезавтра все рухнет. Если мы сегодня будем делать понятные шаги, искать компромисс между владельцами, игроками, разными командами и разными интересами, доводить все это до прозрачности, то сохраним лигу, для игроков — профессию и перспективу, для людей — зрелище, для государства — мощный фактор воспитания молодых и здоровых.
— Вы романтик! Верите, что владельцы и менеджеры разных команд смогут сейчас договориться?
— Другого выхода нет. Все договариваются. Руководство лиги встречалось с профсоюзом игроков. Они вообще не были настроены на компромисс. Ничего, объяснились и договорились.
— Кстати, о зарплатах. Вы были инициатором серьезных изменений в КХЛ, в частности это касалось регулирования доходов игроков. Помогает ли это сейчас преодолевать кризис?
— Мы начали осуществлять реформы в КХЛ, когда о кризисе особо и не говорили. Мы тогда постарались использовать опыт США. Например, установили потолок зарплат для игроков. Клуб не может потратить денег больше определенного лимита. Многим это не нравилось, но мы понимали, что постоянный рост зарплат ни к чему хорошему не приведет. Игроков старая система развращала, на этом наживались посредники-агенты, менеджеры, президенты клубов. Цены билетов же не могут постоянно расти — люди перестанут ходить на матчи.
Был заключен джентльменский союз, участники которого обязуются соблюдать правила.
Другая антикризисная мера, которая была принята в лиге, это система редрафта — перезаявки игроков. Этого в нашем спорте не было никогда. У каждой команды есть возможность защитить до 15 игроков своей команды, остальные уходят на свободный рынок. Автоматически зарплата при этом сокращается на 20 процентов, если в первом раунде отбора игрока никто не выбрал — никакая команда не подала на хоккеиста заявку, он теряет в стоимости. Не прошел в следующем круге отбор — вновь понижение стоимости. И поэтому в прошедшем сезоне игра была совсем иной, чем мы привыкли видеть раньше. Ребята бились на площадке еще и потому, что понимали: если они не попадут в заветный список клуба, то автоматически потеряют 20 процентов доходов.
— Эти меры, конечно, помогли КХЛ провести чемпионат без явных финансовых скандалов, в отличие от футбольного чемпионата. Но все равно появились команды, которые вылетели из хоккейного первенства по финансовым соображениям.
— Они изначально не должны были там оказаться — тот же воскресенский "Химик". Когда команда из Екатеринбурга не предоставила вовремя финансовые гарантии своего участия в первенстве, в Воскресенске посчитали, что потянут участие в КХЛ и срочно заявились на чемпионат. Вот результат.
Команда уже переехала в подмосковные Химки, но Воскресенск — хоккейный город, и его терять ни в коем случае нельзя. Дети ходят в детскую спортивную школу, город живет этим уже не одно десятилетие, хоккей там никогда не умрет. С другой стороны, если есть возможность у местного бизнеса поддерживать детскую спортивную школу и молодежную команду, которая будет собирать стадион, то это больше пойдет на пользу, чем пытаться содержать команду в КХЛ.
— Как вы оцениваете участие в КХЛ команд из Латвии, Белоруссии и Казахстана?
— Представители этих стран, даже президенты много раз заявляли, что без КХЛ местный хоккей не имел бы больших перспектив. Они видят конкретные результаты, возросший интерес к хоккею. В Минске открывается новый ледовый дворец, чуть ли не лучший в Европе. Латвия просто благодарна нам за то, что в Ригу приезжают сильнейшие клубы Европы. И Казахстан, который находится на окраине мирового хоккея, получил серьезные перспективы. География чемпионата еще расширится за счет стран Восточной Европы, например Чехии и Словакии.
Первый блин не получился комом. А международный статус только увеличивает привлекательность хоккея для спонсоров и телевидения. При правильном развитии в ближайшие 5 лет команды будут зарабатывать намного больше, чем сегодня.
— А как вы решились возглавить ЦСКА в ситуации экономического кризиса?
— Есть такое понятие — кризисный менеджмент. Кому-то достается удачное время, а кому-то нет. Когда меня попросили возглавить в этой ситуации клуб, я не мог отказать по многим причинам. Я воспитанник ЦСКА, я там состоялся как игрок и как человек. Для меня ЦСКА — это святое.
Последние 20 лет этого легендарного клуба показывают, как неправильно расставленные приоритеты приводят к катастрофе. Я ужаснулся тому, что увидел. Ледовый дворец, превращенный не то в рынок, не то в стриптиз-клуб вместе с баней... Можно ли было, например, в такой неприспособленной раздевалке, в которой размещалась команда, ставить перед ней амбициозные задачи?
Работа с ЦСКА — это новый серьезный вызов для меня, и я намерен посвящать все свободное время, чтобы воссоздать тот клуб, который помню. Я играл в лучших командах мира, я работал тренером в лучшем клубе мира. Я возглавлял российский спорт в течение 7 лет и хорошо понимаю, что нужно делать.
— Для многих бизнесменов команды — это игрушки, а участие в чемпионатах — хобби, а не бизнес.
— У нас разрушили в свое время систему советского спорта с понятной идеологией и мощной структурой, но взамен нового ничего не предложили. Мы открыли наш рынок для всех, не создав систему внутри. Поэтому в некоторых футбольных командах было по 30 игроков из Африки и Азии только лишь для перепродажи. Это превратилось в бизнес для людей, изначально далеких от спорта. Увы, если ты никогда не варился в этом котле, то не добьешься никаких результатов. А если хозяин, который платит деньги, лезет в управление командой, то вообще забудь о победах.
Наверное, времена игрушек закончились. Сегодня все наконец считают деньги.
Если мы сегодня не договоримся о спортивном принципе, то наши чемпионаты никогда не станут по-настоящему успешными с коммерческой точки зрения. В чем прелесть американских лиг? Там понятные взаимоотношения внутри. Не дай бог, ты кого-то обманешь, ты в этом бизнесе больше никогда не появишься. Нам предстоит это в ближайшее время осознать.
На мой взгляд, экономический кризис для профессионального спорта — футбольного, хоккейного чемпионатов, для баскетбола и так далее — пойдет в плюс, если мы сделаем правильные выводы. Тогда мы выйдем из кризиса с понятной системой.
— Насколько трагично для нашего спорта то, что уезжают западные звезды — тренеры, игроки?
— Иногда смотришь трансляцию матча и понимаешь, что по полю бегает сто с лишним миллионов долларов, а трибуны пустые. Разве это нормально? В чем тогда смысл такого чемпионата?
Или приехал, например, в Пермь какой-нибудь иностранец, получил кучу денег и через год смотался. Это нужно сегодня нашим болельщикам? А пацан, который мог бы пробиться, не имеет такой возможности. У нас есть ребята, на которых просто никто не обращал внимания, они никому не были нужны, потому что агенты и менеджеры думали исключительно об огромных контрактах и таких же соответственно процентах. Новая система драфта в КХЛ теперь отнимает хлеб у непорядочных людей, которые рекомендуют не столько хорошего игрока, сколько дорогого. Может быть, кризис даст совершенно другой толчок пониманию ситуации с воспитанием молодежи.
— Как вы относитесь к идее отказаться от Олимпиады в Сочи из-за экономического кризиса, не тратить деньги на грандиозное шоу, а отдать их на развитие спорта во всех регионах страны?
— Я пахал на этот проект два года как загнанный. Облетел весь мир от Кубы до Китая с одной лишь целью, чтобы Россия получила право провести Олимпиаду. Это важно для экономического развития, для престижа страны. А вы спрашиваете, не следует ли Олимпиаду отменить... Не следует паниковать раньше времени.
— Вы много говорите о реформе коммерческих, командных видов спорта, о положении дел в профессиональном спорте. А что станет с массовым спортом, с теми же лыжами?
— Тяжелая тема — любительский спорт и кризис. Мы обязаны на это обращать внимание. Массовый, любительский спорт должен быть заботой государства. За 7 лет мы построили 400 объектов, которые рассчитаны на массовый спорт. Мы воссоздали спартакиадное движение. Развивали и некоммерческие виды спорта, например построили 3 конькобежных центра, которых не было в стране. Такие соревнования, как шорт-трек, коммерчески непривлекательны, но там разыгрывают 8 комплектов олимпийских медалей. Рассказывать можно долго. Система заложена, бюджет утвержден. Премьер и президент обещают, что социальная сфера в бюджете секвестироваться не будет. Спорт — это социальная сфера.