Президентский указ "О порядке принятия решений об управлении и распоряжении находящимися в федеральной собственности акциями" явно рассчитан на то, чтобы вызвать широкий общественный резонанс. Во всяком случае, внешне указ весьма эффектен — президент берет распоряжение акциями на себя. При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что броский указ — лишь еще одно свидетельство приватизационного кризиса, типичного не только для России, но и для других развивающихся и постсоциалистических стран.
В начале этого года правительство было полно энтузиазма относительно доходов бюджета от приватизации и планировало получить от продажи госпакетов акций свыше 9 трлн рублей. Подобные планы сразу вызвали дискуссию. Главным оппонентом выступил парламент, который обвинил правительство в желании распродать ценную госсобственность по дешевке. Непосредственно вслед за этим парламентарии заявили о своем намерении контролировать распоряжение госсобственностью. Тем не менее правительство проявило стойкость и от своих планов не отступило. Однако вскоре выяснилось, что планам сбыться не суждено — доходы от приватизации на протяжении всего года были мизерными.
И произошло это вовсе не потому, что правительство продавало собственность по бросовым ценам — оно искренне пыталось получить за нее побольше (так что парламентарии оказались неправы). Дело в том, что российский опыт в точности повторил опыт других кризисных стран, развивающихся и постсоциалистических, в последние годы продемонстрировавших, что приватизацию подавляющего числа госпредприятий не так уж и легко осуществить, поскольку местный частный капитал слишком слаб, чтобы справиться с их экономической неэффективностью, а солидный иностранный — слишком осторожен.
Чтобы найти выход из этой ситуации, российскому правительству пришлось проявить поистине недюжинную изобретательность. В конце концов решение вроде было найдено — запланированные деньги оформлялись в виде кредитов под залог госпакетов акций. Пришлось прибегнуть к длительному торгу с коммерческими банками, причем конечные итоги этого торга до сих пор неопределенны. Тут-то, в обстановке всеобщей неразберихи (в последнее время вышло несколько ключевых документов — и указ о порядке залога акций, и список акций, предлагаемых к залогу, и список предприятий, акции которых продаже не подлежат), и появился указ, единственный смысл которого — показать, что всю ответственность за распоряжение госсобственностью берет на себя лично президент.
В соответствии с указом сроки и формы управления госпакетами акций тех или иных приватизированных предприятий определяются непосредственно президентом. Кроме того, в документе сказано, что проекты таких указов направляются на подпись постановлениями правительства; подчеркивается, что передача акций в управление и залог должна осуществляться на принципах "публичности и гласности". Шаг, вообще говоря, довольно смелый, ибо пока распоряжение госсобственностью особых финансовых успехов государству не приносило, и личный контроль над этой собственностью для государственного деятеля вовсе не так привлекателен, как может показаться.
Однако ничего другого президенту просто не оставалось. Кризис приватизации подтолкнул правительство к настолько изощренным (и подозрительным в глазах общественного мнения) финансовым маневрам, что если бы Борис Ельцин устранился от ответственности в данном случае, то он поставил бы под вопрос свою роль верховного судии в экономической политике. Впрочем, надежда умирает последней, и президент и его экономические советники явно полагают, что приватизация все же имеет какие-то перспективы в финансовом плане.
Как бы то ни было, с точки зрения взаимоотношений с директоратом личный контроль над акциями предоставляет определенные выгоды президенту, ведь именно манипуляции с пакетами госакций в последнее время становятся главным методом господдержки предприятий, которые продолжают испытывать кризис — несмотря на приватизацию.
ВИКТОР Ъ-ИВАНОВ