С признания ситуации в экс-Югославии "одним из самых крупных вопросов" современной международной политики началась вчера в Зеленой гостиной Большого Кремлевского дворца встреча прибывшего в Москву президента Югославии Слободана Милошевича и Бориса Ельцина. А чуть позднее состоялась беседа сербского лидера с Андреем Козыревым. Вчера же глава внешнеполитического ведомства Хорватии Мате Гранич, настаивая на миролюбивых устремлениях Загреба, сфокусировал внимание на новых инициативах Вашингтона и подчеркнул, что хорватские власти с нетерпением ожидают прибытия американской делегации в хорватскую столицу.
Чуда не произошло. Все остались при своих интересах. Россия и Югославия, с одной стороны; США, ФРГ и хорватско-мусульманский союз — с другой. Подчеркнутый интерес Гранича к американскому плану развеял последние сомнения: хорватский лидер Франьо Туджман отказался от визита в Москву при поддержке откровенно симпатизирующего Загребу и Сараево Вашингтона (теперь он утверждает, что и не собирался вести переговоры без главы боснийских мусульман Изетбеговича). Противоречия между членами контактной группы могут вот-вот перерасти в противостояние.
Политика Москвы напоминает синусоиду. Постепенный переход от резких выступлений в защиту сербов к допущению передачи права на бомбардировку сербов в ведение ооновского, а на деле натовского командования (при голосовании в СБ ООН Россия "воздержалась") — и обратно.
Похоже, единственным неизменным пунктом в позиции Москвы остается требование снять санкции с Белграда. Именно эта тема стала ключевой на переговорах Милошевича с Ельциным и Козыревым. По их окончании российский президент заявил о твердом намерении "поставить вопрос" о снятии санкций перед членами контактной группы. Свою позицию Ельцин обосновал приверженностью Белграда "политическому урегулированию всего югокризиса". Стоит отметить, что на состоявшемся перед вылетом в Москву совещании с руководителями служб Сербии и Югославии, задействованных в операции по эвакуации и оказанию помощи беженцам из Сербской Краины, Милошевич сделал ряд программных заявлений. Впервые он открыто обвинил Пале и Книн в противоречащих интересам сербского народа действиях — среди прочего в том, что они в течение двух последних лет отвергали планы мирного урегулирования. Милошевич подчеркнул, что со времени появления плана контактной группы прошел уже год, который был использован лишь для продолжения кровопролития и столкновений в высших эшелонах власти в боснийской Республике Сербской. Президент СРЮ подчеркнул, что "те руководители, которые тогда отвергли мир, сегодня всеми средствами пытаются втянуть в войну Югославию". Видимо, эти заявления, подтвержденные и дополненные в Москве, подтолкнули Ельцина к требованию "реакции мирового сообщества, адекватной конструктивной линии белградского руководства". В случае же дальнейшей затяжки решения вопроса, по словам Ельцина, возможны даже односторонние шаги Москвы по выходу из режима санкций (кстати, вчера спикер Госдумы Иван Рыбкин объявил о готовности нижней палаты поддержать эту инициативу президента). В то же время Ельцин — видимо, памятуя о всплеске дипломатической активности США — предложил провести в ближайшее время саммит с участием лидеров стран — членов контактной группы и участвующих в балканском противостоянии сторон. Причем на сей раз, имея за плечами опыт демарша Туджмана, Москва включила в список предполагающихся участников переговоров и президента Боснии Алию Изетбеговича.
Таким образом, последние формальные преграды для начала многосторонних переговоров (именно отсутствием на московской встрече лидера боснийских мусульман Туджман оправдывал свой отказ приехать) оказались преодолены. Однако этой инициативой Москва решила не ограничиваться. В итоговом заявлении Ельцина содержатся предложения, призванные способствовать достижению мира на Балканах. Например, контактной группе и мировому сообществу предложено добиться от Хорватии "уважения норм гуманности и прав сербского меньшинства", прекращения боевых действий и недопущения их распространения на Восточную Славонию. Предполагается обеспечить всем беженцам право беспрепятственно вернуться к местам проживания. Трудно представить себе, что эти идеи будут воплощены, учитывая, что Загреб в случае провала переговоров с Милошевичем грозит насильственным присоединением Восточной Славонии, глава МИД Хорватии Мате Гранич величает представителя ООН Карла Бильдта "историей", а лидер хорватов Франьо Туджман находится под следствием Международного трибунала как военный преступник.
Реализация российского плана, как, впрочем, и любого другого из уже предложенных международными посредниками и контактной группой, в нынешней ситуации возможна при одном условии — если Белград согласится на мирную передачу Загребу Восточной Славонии. Если предположить, что заявления Милошевича, в которых он отвергает военное решение вопроса, соответствуют реальному настрою Белграда, такой вариант сербско-хорватской договоренности возможен. Не вызывает сомнения, что взамен Югославия потребует гарантий безопасности сербского населения, которые в идеале могут быть облечены в форму широкой автономии восточнославонских сербов.
С другой стороны, настораживают последние заявления главы МИД Хорватии Мате Гранича. По его словам, Сербия должна осознать, как разительно отличается ситуация до и после хорватского наступления на Сербскую Краину. Подобный подход подразумевает разговор "сверху вниз", что (при всей заинтересованности Белграда в установлении мира) может в очередной раз поставить переговоры на грань срыва. Именно при таком развитии ситуации будет проверено на деле соответствие Вашингтона и Бонна, имеющих влияние на Загреб, тому статусу ведущих миротворцев, на который они ныне столь рьяно претендуют.
АЛЕКСАНДР Ъ-БОТОВ