В Музее городской скульптуры к 8 марта открыли выставку "Женщины в актуальном искусстве: о времени и о себе". Сумбурности женской выставки удивлялась АННА МАТВЕЕВА.
Чем выделяются женщины в искусстве? С обычной точки зрения ставить так вопрос — все равно что спрашивать, чем выделяются в искусстве Николаи, или Александры, или брюнеты, или владельцы иномарок. Феминизм, который обязательно приплетают к любому разговору "о женском", будь то выставки, концерты или политика, заявляет: девочки от мальчиков отличаются только разными социальными условиями — девочек до последнего столетия не брали учиться и работать, а мальчикам вдалбливали в голову всякие вредные вещи вроде "мачо не плачут", отчего и у тех и у других получались фрейдистские комплексы и нервные срывы. А в творчестве все равны между собой, только иногда женщины делают темой своего творчества специфический женский опыт, который мужчинам не дано испытать на своей шкуре, вот тогда и только тогда можно говорить о "женском искусстве".
Большая (во все два музейных этажа) выставка в Музее городской скульптуры вроде должна была быть как раз про это. Однако вряд ли можно вообразить более антифеминистскую выставку, чем та, которую открыл музей. Полсотни участниц собраны по признаку паспортной принадлежности к полу "Ж" — и больше этот гарем не объединяет ничто: ни степень самостоятельности, ни тематика работ, ни стиль, ни поколение, ни попросту качество. Забавно, что роль куратора всего этого бабьего царства взял на себя единственный на выставке мужчина: художник Энвер Байкеев. Он сразу безапелляционно заявил, что в половом вопросе в искусстве достигнуто равноправие, все женские права давно завоеваны и признаны и потому выставка объединяет не авторов, посвятивших себя женскому опыту, женской роли в обществе и вообще осознанию того, какое место отведено женщине в жизни, а просто художниц, волею природы принадлежащих к прекрасной половине человечества, — не важно, как и о чем они говорят своим творчеством. Вопрос, зачем же тогда вообще возникла выставка тетенек отдельно от равноправных им дяденек, повис в воздухе: мол, ну праздник же...
В результате, редкие на выставке смелые и даже эпатажные художницы захлебываются и тонут в болоте усредненного дамского рукоделия. Аккуратненькая академическая развеска душит на корню ростки радикализма в коллажах Натальи Романовой (один из которых называется "Все на марш несогласных!") и тряпичныx коврикаx Ирины Дудиной (наивные лоскутные аппликации с названиями вроде "России не встать с колен"). Лаконичные и без дураков трагические фотопринты молодой Виктории Илюшкиной, на которыx художница кормит грудью пластмассового пупса, соседствуют с салонными дамскими профилями Ирэны Куксенайте и с вовсе усредненными бронзовыми женскими фигурками. Остросоциальные коллажи из обрывков журнальныx страниц Натальи Романовой жуxнут и меркнут в окружении анемичныx салонныx финтифлюшек. По-митьковски душевные гравюры одной из немногиx женщин-митьков Иры Васильевой в чужом контексте полностью теряют свое обаяние и кажутся аляповатыми детскими работами. Сложные, балансирующие на грани классики и постмодерна фотогравюры Надежды Анфаловой теряют все свои сильные стороны, как классические, так и постмодернистские, и предстают попросту унылыми "симпатичными рисуночками". Все эти опусы по-сиротски жмутся по углам, всем своим видом показывая, что объединившая иx концепция — не мать им, а злая мачеxа.
Это все очень жаль. Потому что творчество женщин в России — действительно большая и реальная, а вовсе не придуманная проблема. Потому что после десятилетий строек коммунизма женщины в России все еще учатся быть женщинами, а не друзьями, товарищами и ударницами соцтруда. Об этом, по идее, и должно повествовать женское искусство сегодня. И то, что ничего подобного мы на выставке не видим, говорит об одной простой вещи: "женский вопрос" еще не артикулирован внятно, за него еще нужно бороться, а значит, у "женского искусства" в России есть будущее.