Весной 1987 года мой афганский дембель оказался в большой опасности: "духи" ежедневно выпускали по нашей части, расположенной у городка Асадабад, по несколько десятков ракет. Соседний батальон, который прикрывал нас артиллерией, уже вывели, а у пилотов была нелетная погода. В один из таких дней нам с утра, как обычно, выдали сухпай и приказали прятаться. Три дембеля — я, Скорый и Набат — уже под обстрелом забрались в танковый тягач, стоявший в верхнем парке. Мы закрыли все люки, пропустили по кругу косяк и стали играть в нарисованные от руки карты. Тут Скорый и обнаружил эту злосчастную кнопку, под которой, если мне не изменяет память, было написано "Пожар в боевом отделении". Сказав, что один хер не работает, он тут же нажал на кнопку, и уже через пару секунд в нашем убежище сработала система пожаротушения: со всех сторон ударили струи белесого газа. Скорый, оправдывая кличку, выбрался из брони первым. Следом рванул я, но зацепился ремнем автомата за что-то и едва вырвался наружу. Голова едва живого Набата показалась из люка минут через пять-семь. К вечеру, придя в себя, Набат рассказал, что, надышавшись газа, не смог открыть ближайший к нему люк механика-водителя и полез за нами через верхний люк, но уперся в меня — я как раз пытался вытащить из брони свой автомат. Тогда Набат вспомнил о противогазе, оставленном внизу. Спустился, но надеть его не смог, поскольку уже был отравлен газом и забыл снять очки.
Примерно то же самое, как теперь выясняется, произошло на АПЛ "Нерпа". Один из моряков зачем-то нажал кнопку системы пожаротушения, и 20 человек, находившихся в отсеке, погибли от отравления газом, а еще столько же оказалось в больницах. Выбраться в отличие от нас у них не было никакой возможности, поскольку "Нерпа" шла под водой. К тому же мы траванулись углекислым газом, а моряки и гражданские специалисты, работавшие на подлодке,— фреоном, который действует усыпляюще.