рассказывает Татьяна Маркина
В Лондоне снова открылась галерея Saatchi. В течение последних трех лет она была виртуальной, что ничуть не остудило интереса зрителей к главному британскому первооткрывателю молодых талантов. Чарльз Саатчи уже кого только не открывал — молодых британских художников (к числу которых относятся знаменитые ныне Дэмиен Хирст и Трейси Эмин), молодых американцев, а вот теперь решил в полной мере открыть западному миру современное китайское искусство.
В 1970 году Чарльз Саатчи вместе с братом Морисом основал рекламное агентство Saatchi and Saatchi, ставшее впоследствии крупнейшим в мире. Параллельно Чарльз Саатчи стал заниматься современным искусством; его первая галерея открылась на севере Лондона в 1985 году. После суперуспешной выставки "Сенсация!", которую Саатчи провел в Королевской академии художеств, в 2003 году он въехал в бывшее здание Лондонского городского совета на южном берегу Темзы, рядом с любимым туристами колесом обозрения London Eye. Там, в залах с классицистическим декором, в течение двух лет экспонировались акула в формальдегиде Дэмиена Хирста, неприбранная "Моя кровать" Трейси Эмин, автопортрет из крови Марка Квина, а один из залов был залит отработанным машинным маслом (инсталляция Ричарда Уилсона). В мае 2004 года пожар на складах уничтожил значительное количество произведений искусства, принадлежавших Саатчи. В 2005 году из-за споров об аренде галериста выселили в виртуальное пространство.
И вот теперь галерея воплотилась вновь. Новый дом Saatchi Gallery — это дворец герцога Йоркского в Челси, огромное георгианское здание площадью более 6 тыс. кв. метров. Это уже не коммерческая галерея, а настоящий музей современного искусства — один из самых больших в мире и абсолютно бесплатный. Бесплатность обеспечивает аукционный дом Phillips de Pury, состоящий в партнерских отношениях с Saatchi Gallery. Таким образом аукцион воспитывает в публике любовь к искусству, чтобы потом, когда-нибудь, повстречать эту публику на своих торгах. Чарльз Саатчи рассчитывает, что галерею будет посещать миллион зрителей в год.
Первая выставка новой Saatchi Gallery называется "Революция продолжается: новое искусство Китая". На сей раз никаких новых и неизвестных художников великий галерист миру не открыл, на выставке работы звезд; его целью было представить современное искусство Китая как мощное художественное направление. "Если китайская экономика и дальше будет расти такими темпами как сейчас, через пятьдесят лет наши дети будут говорить по-китайски, — говорит Чарльз Саатчи. — Я думаю, что сейчас хороших китайских художников не меньше, чем западных, просто им не хватает наглости".
В белых, залитых ярким светом залах галереи представлены работы трех десятков китайских художников. Здесь есть легко опознаваемые полотна. Например, "Семейные портреты" с тонкими кровавыми линиями Чжана Сяогана, картины которого уже стоят по нескольку миллионов долларов. Или страшно хохочущие, с зажмуренными глазами рожи Юэ Миньзцюня и смешные лозунги самого известного представителя китайского политического попа Вонга Гуандзи. При всем многообразии современное искусство Китая питается одной и той же идеей — противостоянием одиночки и надвигающейся на него современности, утратой идеалов и последовавшим за ней чувством беспомощности и горькой иронии. Причем китайские художники ухитряются, оседлав эту идею на рубеже 1980-90-х, держаться на ней до сих пор, сохраняя хваленую западными критиками "свежесть взгляда".
Выставка, подобная той, что открылась у Саатчи, обречена на успех. Чувство беспомощности одиночки перед обществом знакомо не одним только китайцам, но и лондонцам, а также москвичам. К тому же все работы китайских художников достаточно легко "читаются", апеллируют к ограниченному и широко известному набору символов и очень зрелищны.
Инсталляция "Цивилизация" художника Вэй Илуо представляет собой копии бюстов деятелей культуры, от Апполона до Вольтера, проткнутых страшными когтистыми граблями: хотите — культурная революция, хотите — упадок классических идеалов в мировом масштабе. Инсталляция Чанг Хуаня, изображающая осла, своим "нефритовым жезлом" проткнувшего небоскреб Цзинь Мао (самый высокий в Китае) толкуется как символ борьбы между сельским пролетариатом и городской модернизацией. Образ великого кормчего Мао преследует китайцев - он то вписан в троицу хрестоматийных участников Ялтинской конференции, то нарисован на этикетке чипсов.
Но попадаются на выставке и работы не связанные столь напрямую с идеологией. Например, Чень Чаоминь представил собранные из настоящих костей скелеты невиданных существ — трехголового дракона и гигантского комара. А художник Ли Вэй построил красивый город, в котором соседствуют римские Колизей и собор Святого Петра с нью-йоркским музеем Гуггенхайма. Город сделан из сублимированных косточек, которые продают в зоомагазинах, и озаглавлен "Люби его, кусай его!" Художник Чанг Хин на самом деле настоящий шаман, он объехал весь мир с мистической целью познать его и установить связи между живым и неживым посредством своего языка. "Коммуникация" — заключительный акт этого действа; инсталляция изображает синтетического двойника шамана-художника, распластавшегося на полу с высунутым языком.
Самое впечатляющее на выставке — это, безусловно, произведение Сунь Юаня и Пэн Юй, уже отметившихся работами с человеческой кожей, живыми зверями и трупами младенцев. Они выставили "Дом престарелых" — инсталляцию, которая состоит из тринадцати самоходных инвалидных кресел с сидящими в них восковыми старцами, в которых можно опознать разных мировых лидеров — от Саддама Хусейна до Билла Клинтона. Коляски хаотично движутся по залу, и зрители должны от них уворачиваться. А мировому искусству от Китая уже не увернуться.