Событие недели — "Призраки Гойи" (Goya's Ghosts, 2006) Милоша Формана (10 октября, "Первый канал", 00.50 ***). Название давало основания опасаться, что Форман пополнил фигурой великого испанского художника галерею нонконформистов, которую он честно, но без особого вдохновения создает в последние годы. Но Гойя вовсе не предшественник порнографа Ларри Флинта или комика Энди Кауфмана, фильмы о которых Форман уже снял. Он — всего лишь эгоистичный наблюдатель жутких страстей, разыгрывающихся на экране. Его юная модель признается под пытками в тайном иудаизме. В темнице беременеет от монаха, в свою очередь вынужденного бежать от инквизиции в революционную Францию. Освобожденная в полубезумном состоянии из тюрьмы армией Наполеона, она ищет дочь, работающую на мадридской панели. Но страсти эти при всей своей мелодраматичности абсурдны и прихотливы. Дорогого стоит хотя бы эпизод, в котором, заманив монаха-лицемера на званый ужин, отец и братья девушки подвешивают на дыбу его самого и заставляют подписать признание в том, что он незаконнорожденный сын орангутанга и шимпанзе. Или возвращение монаха на родину в роли наполеоновского комиссара, что дает основание авторам развить мысль о проституции как естественном состоянии человека. И монах-перебежчик — проститутка, и Гойя, пишущий портреты любых властителей, ничуть не лучше его. Разгадка сценарных странностей проста: сценарий писал Жан Клод Карьер, старый сюрреалист, соавтор великого Луи Бунюэля, враг истовой серьезности, счастливых концов и любого морализма, дебютировавший некогда сценарием о сексуальной жизни лягушек. Даже стилизация изображения "под Гойю" не раздражает: это динамичная, живая стилизация, в отличие от мертвенных стилизаций, правящих бал в других фильмах о великих художниках, например, в какой-нибудь "Девушке с жемчужной серьгой". "Внутренняя империя" (Inland Empire, 2006) Дэвида Линча ближе к абстрактной живописи (16 октября, "Россия", 00.10 **). Не только потому, что бессмысленно вылущивать смысл из размытой истории об актрисе, получившей роль своей жизни в, как выясняется, проклятом фильме, участники которого обречены на смерть. В лучшем смысле получится вычитать какую-нибудь благоглупость типа актерской "гибели всерьез" в своем персонаже. Когда Линч пугает отверткой, загнанной в живот, или мерзкими бомжами, обступившими героиню, это или смешит, или вызывает отвращение. По-настоящему страшны пустые планы каких-то коридоров, подвалов, закоулков, которые мерещатся героине, или невесть откуда взявшиеся зайцы в костюмах, произносящие бессмысленные и банальные реплики, уместные в устах персонажей ситкомов. Вполне абстрактен и дебют Николая Хомерики "977" (12 октября, "Культура", 23.45 ***). В некоем НИИ, напоминающем место действия советских фильмов о молодых ученых, под аккомпанемент банальных реплик и мелких интрижек герой пытается вычислить что-то вроде "числа мира", воплощающего абсолютную гармонию. Некая девушка вроде бы оказывается носителем этой гармонии, а потом исчезает, как исчезает и сам исследователь. Но при всей своей абстрактности фильм переполнен тревогами, смутными ожиданиями, ощущением, что за банальным фасадом обшарпанного института действительно происходит что-то непостижимое, угрожающее и глобальное. Можно сказать, что над фильмом даже витает тень "Соляриса". Недаром же в маленькой роли снялся легендарный французский режиссер Леос Каракс, который в чем ни попадя сниматься не будет. Зато разочаровывает "Дар" (The Gift, 2000) Сэма Рэйми, некогда снявшего уморительных "Зловещих мертвецов" (15 октября, "Первый канал", 00.50 **). Видения вдовы-медиума из заштатного городишки в штате Джорджия, которой мерещатся то прикованная к дереву девушка, то труп на дне пруда, то ее собственное убийство, предсказуемы и утомительны. Тем более что фильм ужасов периодически и нелепо перетекает в судебное кино о борьбе за освобождение невинно осужденного, только вот аргументами защиты служат не осязаемые улики, а все те же вдовьи глюки.