Фестиваль
На фестивале современной пьесы "Новая драма" один за другим были показаны спектакли, представляющие два полюса сегодняшнего театра: авангардный "Norlevo FM" латвийской компании Umka.lv и вполне классическая постановка "До последнего мужчины" Омского театра драмы. О том, нужны ли новой драме новые формы, размышляет МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
"Новая драма" меняет формат — к такому заключению можно было прийти на просмотре спектакля "Norlevo FM" рижской независимой театральной труппы Umka.lv. На фестивале современной пьесы, символ веры которого — текст и только текст, эта мультижанровая постановка без всякой драматургической основы выглядит вызывающе. Один из учредителей фестиваля руководитель театра "Практика" Эдуард Бояков считает, что российский театр провинциален и страшно далек от ритма и языка, на котором уже давно говорят другие виды искусства.
Выпускники кукольного факультета Латвийской академии культуры работают в жанре, который можно назвать театральным комиксом. Это нечто среднее между кукольным театром и анимацией. У актеров в руках рисованные маски-карикатуры жителей современного города: подростки-покемоны с квадратными головами, упыри-олигархи, делающие деньги на телезомбировании населения, девочки-тусовщицы, проводящие всю жизнь под кайфом на дискотеках, иностранные секс-туристы, имеющие этих девочек по полной программе, и так далее. Нехитрое действие разыгрывается на фоне мультипликационного видеоряда, напоминающего ожившие комиксы, и под музыку мифической радиостанции Norlevo FM, имя которой дало название контрацептива.
Звучащий со сцены текст — тарабарщина, составленная из латышских, русских, польских, английских и еще каких-то слов неизвестной породы. В придуманном "умками" новоязе знакомые выражения порой принимают самое неожиданное значение: например, "стафилококком" зовутся наркотики, а дружеское "нахуй" означает "спасибо". Словесные хулиганства не были самоцелью авторов — они хотели спародировать ту гремучую смесь иностранной и жаргонной лексики, которая льется с экранов телевизоров и постепенно подменяет собой национальный язык. Конечно, какая-то часть юмора, заложенного в эту языковую абракадабру, от иностранного слуха ускользает, но разыгранные в спектакле ситуации интернациональны, и здесь "умки" не открыли ничего нового. Придумав эффектную форму, создатели спектакля наполнили ее довольно банальным содержанием. Их рисованные иллюстрации мерзостей современной жизни остались плоскими, лишенными развития и театрального объема.
Спектакль Омского театра драмы "До последнего мужчины" совсем другого толка. Во-первых, крепкая литературная основа. Автор пьесы, живущая в Ханты-Мансийском округе Елена Ерпылева, не новичок в драматургии: на ее счету более 30 пьес. "Ядерная зима", легшая в основу этого спектакля, произвела сенсацию на конкурсе "Лаборатории современной пьесы", проходившем в Омске в 2006 году, и получила грант на постановку.
Сюжет на первый взгляд прост: два мужика ведут ночные разговоры "за жизнь" в вагоне поезда Барнаул--Москва. Все обязательные атрибуты в наличии: и водка в пластиковых стаканчиках, и сердитая проводница, и возмущенные ночным дебошем пассажиры. Жизненные истории героев пьесы тоже незамысловаты: один бросил жену, заподозрив ее в измене, и как оказалось, напрасно, другой случайно убил в потасовке друга. Но так же, как в языке Елены Ерпылевой просторечье сочетается с неожиданной философской образностью, частные судьбы случайных попутчиков принимают характер высокого обобщения: это не о выпивающих в поезде мужиках, это о человеке вообще, о его неосуществленной мечте, о напрасно прожитой жизни.
Поэтому вполне оправданным выглядит прием, использованный в этой постановке молодым режиссером Анной Бабановой. Замечательные омские актеры Александр Гончарук и Владимир Майзингер играют здесь во вполне реалистическом ключе, проходя вместе со своими героями все степени опьянения и похмелья. Их ночные посиделки изредка прерываются монологами близких людей, закинутых режиссером на верхние полки своего четырехъярусного вагона. А обрамляет всю эту историю кукольный спектакль по неким северным легендам, упомянутым в пьесе, и именно он сообщает постановке необходимый для притчи градус иносказательности. Истории сказочного героя и его земного alter ego постепенно переплетаются, и страшная финальная развязка спектакля происходит именно там, в мифологическом пространстве кукольного райка.
"До последнего мужчины" — редкий в наши дни спектакль, от которого захватывает дух: да это же про меня. И становится не так уж важно, насколько современными и актуальными средствами это дорогого стоящее ощущение достигнуто.