Сегодня в театре у Никитских ворот состоится премьерный показ спектакля "Причуды Тэлли" по пьесе Лэндфорда Уилсона в постановке Джошуа Картера (США).
Пьеса совершенно неизвестного у нас американского драматурга поставлена американцем в Театре у Никитских ворот не без учета интересов российского зрителя. Еврей-эмигрант из Европы влюбляется в чистокровную американку. Ему за сорок. Ей, как выясняется, правда, не сразу, — 33. Он одинок. Она — младшая из детей в большом патриархальном семействе фабрикантов со Среднего Запада. Родственники, естественно, против знакомства дочери с иудеем. Тот, в свою очередь, апеллирует к давно умершей родне, которая наверняка осудила бы его за связь с гойкой. Но это лишь фон, предлагаемые обстоятельства действия.
Само же действие, происходящее 4 июля 1944 года, отведено под выяснения отношений героев. Он ее любит и этого не скрывает. Она его тоже любит, но делает вид, что нет. На исходе второго часа выясняется почему: она не может стать матерью и оттого чувствует себя отверженной. Но из чрезвычайно путаной истории бедствий семьи латышских евреев, которую поведал Сэлли ее возлюбленный, следует, что он-то как раз детей иметь и не хочет — чтобы не множить число несчастных. Конечно же, это Бог подстроил их встречу, чтобы оба могли начать новую счастливую жизнь.
Вся эта глуповатая история очень трогательна и очень сентиментальна, как все сентиментальные истории Бродвея и Голливуда. Но в Москве повествование о "причудах" Тэлли выглядит странновато, хотя быть может, многое осталось между строк — за счет американских шуточек, аллюзий и способов выражаться. Правда, режиссер старался убрать дистанцию между пьесой и русской публикой, причем самым непричудливым способом: заставляя героя бесконечно апеллировать к залу. Сергей Десницкий это послушно и умело проделывает. Елена Кондратова ему хорошо подыгрывает, но главным партнером героя становится все-таки не она, а многочисленная живность — рыбы, птицы, морские чудища и даже собака, кукольные фигурки которых художник Майкл Фрэнклин-Уайт расставил по сцене и которые молниеносно включаются в игру, изображая то сурового папашу Тэлли, то братца с дробовиком, то тетушку-сплетницу.
Возможно, в Нью-Йорке пьеса действительно пользуется успехом: это ведь только считается, что Россия — единственная страна, где любят маленького человека; американцам он не менее дорог, ведь непременного сочувствия униженным и оскорбленным от них никто не требует.
ИРИНА Ъ-РЫЖОВА