На спектаклях Ромео Кастеллуччи публика обычно резко расходится в оценках увиденного. Пару лет назад на Авиньонском фестивале (подробнее об очередном фестивале, в котором режиссер снова принимает участие) наблюдалась такая картина: на финале одного из спектаклей Кастеллуччи одна часть зала исступленно хлопала в ладоши, а другая не менее истошно кричала в адрес кланяющихся актеров нехорошие слова.
В прошлом году, когда в Москве на фестивале "Территория" показывали один из последних спектаклей режиссера, наша публика не смогла ни хлопать, ни кричать — такой силы эстетический шок она испытала. За 20 лет своей театральной карьеры Ромео Кастеллуччи привык к реакциям любого рода: и к проклятиям, и к восторгам, и к потере зрителями дара речи, и к разного рода профессиональным премиям, которых у этого 48-летнего режиссера и художника скопилось уже немыслимое количество. С одной стороны, Кастеллуччи, подобно многим экспериментаторам, ведет жизнь студийного затворника — все спектакли поставил в собственном театре "Общество Рафаэля", базирующемся в небольшом итальянском городке Чезена. С другой стороны, в самих спектаклях он говорит не о частных проблемах, а о глобальных материях и обо всей Европе: недавно Кастеллуччи завершил цикл "Трагедия, рождающаяся из самой себя", каждая из частей которой была посвящена одному из европейских городов. Именно трагедия — тот жанр, в котором всегда работает Кастеллуччи. Его спектакли атакуют зрителя не только прямым напором звука и света, не только физической энергией актеров, но и смелостью преодоления рамок привычного. Кажется, для него в театре нет невозможного или запретного. Постановки итальянского режиссера похожи на произведения современного искусства — не зря несколько лет назад он был руководителем театральной программы Венецианской биеннале. "Не слова меня интересуют в театре, а речь, — объясняет Ромео Кастеллуччи. — Природа театра не в том, чтобы быть лишь ответвлением литературы. Это искусство плоти, искусство самое близкое к жизни, искусство самое опасное". Действительно, на спектаклях Кастеллуччи почти физически чувствуешь опасность — сценическая реальность часто превращается в кошмарный сон, мир оказывается словно вывернутым наизнанку. Но это не жесткая правда социума, знакомая по современной драматургии, — Кастеллуччи к социальному театру отношения не имеет, в возможность переустройства общества не верит. Он пускается вместе со зрителем в путешествие по всем кругам ада — и не случайно в качестве художественного директора нынешнего Авиньонского фестиваля режиссер показывает премьеру "Божественной комедии" Данте. Могут сказать: много сегодня режиссеров, показывающих невыносимую тяжесть бытия. Однако спектакли Кастеллуччи сделаны так, что, пережив их, испытываешь облегчение и начинаешь не бояться жизни, а ценить ее. По-научному это чувство называется "катарсис".