Влас Дорошевич
Воспоминания
М.: НЛО, 2008
Более 30 лет Влас Дорошевич был самым влиятельным журналистом России. Он начинал в 1880-х, печатался долгое время в "Московском листке" и почти юмористическом "Будильнике"; потом переехал в Одессу, там прославился хлесткими фельетонами о провинциальной жизни; вернувшись в Москву в 1902 году, возглавил газету "Русское слово" и работал там до самого закрытия в 1918-м. К публицисту Дорошевичу прислушивались и в Петербурге, и в провинции.
Мемуары Дорошевича никогда ранее не издавались, потому что мемуаров в буквальном смысле он никогда не писал. Писал статьи, и, объединенные в разные сборники, они периодически выходили и в России, и за рубежом. "Воспоминания" — это тоже сборник статей, большинство которых никогда не издавалось ранее. Хронологически выстроенные фельетоны в основном из эпохи "Русского слова" складываются в несколько историй — о Москве, о людях и о публицистике.
О публицистике и собственно о Дорошевиче совсем мало — для создания общей картины. О Москве тоже немного. Больше всего портретов. Тут и Савва Мамонтов, и антрепренер Лентовский, создавший сад и театр "Эрмитаж", и писатели, и губернаторы (нижегородский, московский, одесский), и карикатуристы, и преступники. Кажется, Дорошевич наизусть знал всех жителей Москвы, и все эти люди — легенды. Пафос его статей, впрочем, объясним жанром: он пишет либо статьи в защиту (например, про Мамонтова в самый разгар судебного процесса), либо некрологи, а в таких текстах либо ничего, либо хорошее.
Влияние этих статей на русскую культуру огромно, хотя сегодня Дорошевич гораздо менее известен, чем его ближайший друг Гиляровский. Его знаменитый рубленый стиль воспитал Маяковского и Шкловского. А его портреты отзываются в биографических очерках во всем ХХ веке. Например, вот первые фразы цикла коротких заметок о Чехове: "Суворин очень любил Чехова, и Чехов очень любил Суворина", "Л. Н. Толстой очень любил Чехова, как и Чехов — Толстого". Ничего не напоминает?
Дэйв Кинг
King of Russia
СПб.: Амфора, 2008
Дейва Кинга, бывшего тренера сборной Канады, призвали в магнитогорский "Металлург" в 2005 году, и в том же сезоне 2005/2006 команда ярко выступила в Суперлиге, сдувшись, правда, на финальной стадии российского чемпионата и ограничившись бронзой. Следующий год команда начала плохо, и уже в сентябре Кинга уволили. В России тренер вел дневник, который опубликовал в октябре 2007 года. В Канаде книга стала бестселлером, в России вызвала страшный скандал. Говорят, что теперь даже в контракте для иностранных тренеров есть пункт "книжек не писать".
Хотя ни на первый, ни на второй взгляд нет в книге Кинга ничего скандального. Основных тем у него две. Во-первых, очень ему интересно, как в России люди живут. А во-вторых, он очень любит российский хоккей. И рассказывает об этом хоккее со знанием и увлечением. Даже для человека, игрой не болеющего, рассказ этот крайне интересен. Например, про то, как устроена российская Суперлига. Как некоторые команды, например спонсируемый "Татнефтью" казанский "Ак барс", имеют бюджеты, сравнимые с бюджетами самых богатых команд НХЛ, а в других хоккеисты играют, по несколько месяцев не получая зарплаты. Он искренне переживает за судьбу пермского "Молота", директор которого в начале сезона уехала на Кипр, увезя с собой почти весь бюджет клуба, и так и не вернулась. Он восхищается тренерами, игроками и самой лигой, приходит в искренний восторг от хозяина клуба гендиректора Магнитогорского металлургического комбината Виктора Рашникова, и даже то, что в Магнитогорске есть продукты в магазинах, его ужасно радует. Напряженных моментов в книге тоже всего два. Это история о враче сборной Викторе Гудзике, который делал хоккеистам уколы, не объясняя, что именно колет (Кинг не говорит прямо о допинге, но обвинения все равно серьезные), и утверждение, что генеральный директор клуба Геннадий Величкин уволил его потому, что Кинг не давал его сыну места в основном составе. "В России есть вещи, о которых лучше не задумываться",— говорит он в таких случаях. И хотя обижаться тут почти не на что, на Кинга обиделись все без исключения. Кажется, что не за то, что именно он написал, а просто за то, что что-то написал.