комментирует Анна Толстова
Воспоминания о Филонове "Павел Филонов: реальность и мифы" вышли в аграфовской серии "Символы времени". И действительно, книгу можно раскрыть на любой странице, хоть на списке сокращений — Гинхук, Госиздат, ГОЭЛРО, ГПУ, гр.— граф, графиня, ГРМ, ГТГ и т. д.,— дух времени так и прет. Мы теперь то время видим в черно-белой гамме. Дескать, с одной стороны, социально-политический кошмар: 1937 год, ГПУ, "воронки" у подъездов, гр. (граф, графиня) на лесоповале. А с другой — духовный расцвет вопреки всему: Гинхук (Государственный институт художественной культуры; Малевич, Матюшин, Татлин), Госиздат... Как будто фронт гражданской войны до сих пор проходит посреди учебника истории с его традиционной трехчленкой "политика--экономика--культура", так что свои — хорошие — остались в последней, культурной части, а "враги" засели в первых двух. Но Филонов, он сразу из всех трех частей, где нет отдельно черного и отдельно белого, а все слито в трагическом многоцветьи, как на его "сделанных картинах".
В последние годы Филонов вдруг опять сделался актуальной фигурой — пошли ретроспективы, посыпались книги. Опубликовано почти все, что он написал — и красками, и словами. Вышел дневник, в котором ничего личного, все о работе, об учениках и о "фашистской сволочи", мешающей делу грядущего "мирового расцвета". И вот этот красный комиссар по армии искусства, борец за утопическую идею и герой коммунистического труда, одержимый одним лишь своим преобразующим Землю художественным "деланием", сегодня — в эпоху гламура и дискурса — оказался в моде.
Новая порция мемуаров, сдобренная прижизненной критикой и личной перепиской, должна, по мысли составителя, разрушить образ "прямолинейного фанатика". Не сказать, чтобы получилось. Разве только большевик Н. Егоров характеризует революционную деятельность Филонова в 1917-м на Румынском фронте отрицательно: в партию этот странный председатель Исполнительного военно-революционного комитета Придунайского фронта не вступил, отговариваясь членством в "партии мирового расцвета", белых генералов нет чтоб вешать — отпускал под честное офицерское, что не станут участвовать в контрреволюции. Остальные в один голос свидетельствуют: настоящий был коммунист — в искусстве и в быту, где картошка и хлеб наперечет (о еде, точнее, об ее отсутствии там много написано). С сестрой (той, что сберегла все его работы) пару лет не разговаривал, а все из-за того, что та постеснялась позвать соседку, неграмотную поломойку, за семейный стол.
Ощущение, что читаешь мемуары современников о Павке Корчагине. Вот, например, шедевр любовной лирики — из нежнейших писем к жене, старой (она была на 20 лет его старше) революционерке-народоволке: "Те грибы, что ты мне набрала... таких вкусных не ел никогда! Я думаю, что эти грибы только потому так хороши, что их рвали твои рученьки, а находили твои чудные острые глаза. Это настоящие большевицкие грибы! Немые дети нашей Родины, дети социализма!" Контркультура, конечно, всегда питала интерес к грибам, но в другом аспекте. И коль скоро сейчас она подсела на Павла Филонова с его "большевицкими грибами", это, видимо, говорит о том, что хотя революция пока и не назрела, но дискотека уже отменяется.