"Кто он — третий, идущий всегда с тобой? / Посчитаю, так нас двое — ты да я" — эти строки в "Бесплодной земле" Томаса Элиота вдохновлены, как объясняет сам поэт в примечании, историей застрявшей во льдах экспедиции Эрнеста Шеклтона. Элиот пишет, что "утомленным исследователям казалось, что в группе всегда был лишний человек".
Цитату из "Бесплодной земли" немецкий писатель Мирко Бонне сделал эпиграфом к своему роману "Ледяные небеса" (2006), а элиотовского третьего — его героем. Правда, у Бонне он оказался 28-м. Рассказ о легендарной имперской трансатлантической экспедиции капитана Шеклтона к Южному полюсу в "Ледяных небесах" ведется от лица несуществовавшего, выдуманного 28-го участника команды, и ничего мистического в этом персонаже нет.
Реальная история такова. В 1913 году капитан Эрнест Шеклтон дал объявление в газету: "Требуются мужчины для очень рискованного путешествия. Небольшая оплата. Жестокий холод. Долгие месяцы в полной темноте. Постоянная опасность. Возвращение не гарантируется. При успехе — награда и признание". На объявление откликнулись 5 тыс. человек, из которых Шеклтон отобрал 27. У Бонне к ним присоединяется 28-й — 17-летний юнга Мерс Блекборо, восторженный поклонник капитана, мечтающий не только увидеть небо Антарктиды, но и "уплыть туда, где нет войны", тайком проникает на корабль Шеклтона "Эндьюранс". Обнаружив лишнего члена экипажа, капитан не только разрешает ему остаться, но делает своим личным помощником и поручает начитанному юноше расставлять по полкам книги, которых на корабле очень много. И Мерс Блекборо расставляет чужие книги и пишет свою — он во всех подробностях записывает двухлетнюю историю выживания неудачной экспедиции.
До Южного полюса "Эндьюранс" так и не добрался, накрепко застряв во льдах зимой 1914 года. К этому экспедиция была совершенно не готова: вместо запаса провианта на борту книги, вместо лекарств — грампластинки. Полярной ночью, однако, пластинки ни к чему, а иногда кажется, что и во вред: "Мы стали суеверны, как бывают суеверны люди в открытом море, и нам всем сразу бросилось в глаза, что самое сильное сжатие льдов всегда происходило тогда, когда кто-нибудь включал граммофон Орд-Лиса, чтобы убедиться, что он еще работает". Футбол на льдине, собачьи гонки и игра в "предметы, которые существуют вообще, но не существуют во льдах" занимают членов экспедиции только поначалу. Потом остается только одно — желание выбраться, выжить. В первой половине книги герой еще позволяет себе патетические отступления: "Сдаваться нельзя, никогда, даже в самом малом. Можно жить без рук, без ног, без глаз, без веры и без единого пенни в кармане, пока есть цель. Цель не должна быть грандиозной, не может каждый стать братьями Райт или Пастером, и, в конце концов, пересечь самый замерзший кусок нашей планеты — это такая же ничтожная цель, как миллионы других, если только подумать, с какой легкостью альбатрос преодолевает это расстояние". Но затем они сменяются напряженной хроникой того, как Шеклтону удалось сохранить жизнь всех участников экспедиции.
Книга Бонне — образец приключенческой литературы. Но завораживает в ней вовсе не тема, не антарктические невзгоды и не хмурые бородатые герои, побеждающие стихию, а исполнение. Это ностальгический взгляд назад, даже не в начало XX, а в XIX век — век героев, великих целей, достигаемых великими усилиями, в то время, когда при сборах в опасное путешествие книги казались ничуть не менее важными, чем продовольствие и медикаменты. И для такого романа герои выбраны идеально — они последние люди XIX столетия. Оно закончилось первой мировой войной, которую герои экспедиции пропустили, ведя там, в Антарктике, свою собственную войну. Поэтому и роман Бонне не просто повод вспомнить, как в детстве зачитывался Джеком Лондоном. Это одновременно поэтическая и драматичная история времени, которого больше нет.
М.: Иностранка, 2008