побывала Лидия Маслова
Самое интересное в юбилейной 80-й оскаровской церемонии было, пожалуй, то, что она вообще могла не состояться: бастующие голливудские сценаристы, которые сорвали церемонию вручения "Золотых глобусов", сдались совсем незадолго до "Оскара". А могло ведь получиться красиво как никогда. Церемонию, конечно, вряд ли кто-нибудь решился бы отменить, потому что это ударило бы по карману слишком большому количеству людей. Но если бы она была проведена не в обычном, мирном режиме, а в условиях войны продюсеров со сценаристами и вытекающей из нее невозможности написать для шоу полноценный сценарий, истинный смысл и содержание этого мероприятия мог бы проявиться с максимальной наглядностью.
"Оскар" давно уже имеет очень косвенное отношение к кинематографу и меньше всего может рассматриваться как критерий качества или попытка объективно оценить те или иные кинематографические достижения. Даже самые выдающиеся лауреаты на "Оскаре" не более чем статисты, с готовностью участвующие в шоу, которое проводится прежде всего в интересах телекомпаний, продающих рекламное время и лицензии на трансляцию. Если перестать лицемерно скрывать этот факт и выдавать оскаровскую церемонию за чрезвычайно увлекательное и плодотворное для развития голливудского киноискусства мероприятие, а посмотреть на него беспристрастным взором, то оно будет выглядеть как череда рекламных пауз, для отвода глаз перемежающихся неостроумным конферансом ведущего и выступлениями благодарных лауреатов, мало кто из которых способен выкинуть перед микрофоном что-либо неординарное. Когда кому-то из победителей, а точнее, победительниц удается, получая "Оскар", выдавить из себя несколько неподдельных слезинок, это становится предметом обсуждения околокинематографической общественности на целых несколько дней. Больше вспоминать и обсуждать решительно нечего — даже в относительно урожайные и разнообразные в плане кинематографа годы, каким, безусловно, стал 2007-й.
Казалось бы, в номинации "Лучший фильм года" отсутствовал однозначный фаворит-блокбастер вроде "Титаника" или "Властелина колец", у которых количество "Оскаров" измеряется двузначными числами. Казалось бы, можно заключать различные пари и мучиться неизвестностью относительно того, кто победит, потому что фильма, который идеально соответствовал бы оскаровским стандартам, в основной номинации не было. Ближе всего к этому неписаному, но всем давно понятному эталону приближалась мелодрама "Искупление", которая на фоне остальных претендентов выглядела фильмом самым банальным и предсказуемым именно потому, что в ней как-то уж слишком очевидно прочитывалось плохо замаскированное желание понравиться киноакадемикам. Авторы четырех остальных фильмов вроде бы вообще о существовании киноакадемии и "Оскаров" не подозревали, а потихоньку занимались своим обычным делом. Джоэл и Итан Коэны прочли книжку Кормака Маккарти "Старикам тут не место" и решили, что самое время ее экранизировать. Пол Томас Андерсон подумал то же самое про роман Эптона Синклера "Нефть" и перенес его на экран, придумав угрожающее название "There Will Be Blood", которое может служить кратким описанием того, что, собственно, происходит в картине, и в этом смысле к фильму братьев Коэн тоже подходит. Обе эти картины как бы соревнуются между собой в количестве кубометров пролитой на экране крови, которая льется вроде бы и не из каких-то высоких моральных соображений (что для типичного оскаровского фильма было бы вполне допустимо и оправданно), а как бы просто так, в силу априорной бесчеловечности мироустройства. Как-то с трудом представлялся собирательный образ почтенного пожилого джентльмена или дамы (а киноакадемия состоит преимущественно из граждан солидного возраста), который досмотрит до конца "Стариков" или "Нефть" и не почувствует в конце негодования из-за того, что ему вместо полагающегося по оскаровским канонам жизнеутверждающего финала и позитивной морали показывают кукиш. У Пола Томаса Андерсона с его историей о нефтянике-сверхчеловеке эта моральная фига и отказ четко разъяснить в конце, что такое добро, а что зло, торчит особенно нагло и безжалостно, в то время как у Коэнов некая успокоительная философская интонация в финальных кадрах создает иллюзию, что все еще, возможно, образуется и какая-никакая справедливость все-таки каким-то неизвестным науке способом восторжествует. Этим своим спокойствием, наверное, "Старикам тут не место" и подкупил киноакадемиков, и победу Коэнов над Полом Томасом Андерсоном вполне можно было предугадать, взвесив силу шокового эффекта, который у обоих фильмов приблизительно одинаков, но у "Нефти" все же жестче и радикальнее. Обидно, конечно, было бы, если бы голоса академиков разделились поровну между двумя фаворитами и ни один из них не набрал значительного перевеса, а победа в итоге досталась какому-то третьему фильму, например судебной драме "Майкл Клейтон", которая в итоге оказалась самым нерезультативным фильмом, принесшим "Оскара" только Тильде Суинтон за лучшую роль второго плана. Исполнитель же главной роли в "Майкле Клейтоне" Джордж Клуни вполне закономерно проиграл Дэниелу Дэй-Льюису, которому за его роль в "Нефти" было бы совсем уж неприлично не дать "Оскара", несмотря на всю моральную амбивалентность его героя, который у киноакадемиков должен был вызвать скорее испуг, нежели уважение как достойный пример для подражания.
Однако в этом году киноакадемики были вообще настроены более смело и либерально, чем всегда, и приняли несколько довольно дерзких решений, отчего обычно скучная и чинная церемония была на пару ярких нетрадиционных моментов богаче. Одним из них стало награждение "Оскаром" за лучший оригинальный сценарий такой экзотической личности, как 30-летняя сценаристка фильма "Джуно" Диабло Коуди, которая уже понемножку начинает раздражаться, когда читает про себя в газетах теперь уже общеизвестный факт, что до того как податься в кинематографисты, она занималась преимущественно стриптизом. Сценарий "Джуно" действительно написан таким языком, которым в Голливуде давно уже не пишут (ну разве что Квентин Тарантино в своих лучших проявлениях был способен на такую живость диалогов). Жаль только, что русский зритель не сможет в полной мере оценить всю прелесть сочинения Диабло Коуди, потому что большинство ее шуток, вложенных в уста беременной школьницы Джуно, в нашем дубляже попросту пропали. Трудно сказать, чем понравился сценарий "Джуно" киноакадемикам, действительно ли они оказались настолько лишенными предрассудков людьми, чтобы оценить бойкий язычок бывшей стриптизерши, или все-таки проголосовали за позитивный настрой и оптимистическое мировоззрение, которого так не хватало фильмам-номинантам этого года. "Джуно", возможно, история и не самая приличная и педагогически корректная, но, как ни крути, все-таки добрая и светлая, а если учесть ее кассовые сборы, это практически волшебная сказка. При бюджете $2,5 млн (а это и по русским даже меркам совсем немного, не говоря уж об американских) она собрала в прокате больше $100 млн, и, думается, этот удивительный факт во многом обусловил ее выдвижение на "Оскар". Главная, однако, несправедливость была допущена по отношению к 20-летней канадке Эллен Пейдж, сыгравшей заглавную роль в "Джуно". Эта актриса вместе со сценаристкой Диабло Коуди вывозит на себе всю эту картину, режиссерски довольно заурядную. Однако в нынешнем раскладе против талантливой девочки играла не кто-нибудь, а сама Эдит Пиаф, которую изобразила в байопике "La Vie En Rose" француженка Марион Котийар. Решение отдать "Оскар" ей представляло собой тот типичный оскаровский случай, когда вознаграждены оказываются не выдающиеся актерские способности, а прилежание, трудолюбие и готовность часами высиживать в гримерке, пока тебя стараются обезобразить до неузнаваемости, то есть в данном случае до разительного портретного сходства с великой певицей. Аналогичным образом когда-то красавица Николь Кидман была награждена "Оскаром" за то, что позволила наклеить себе уродливый нос в роли Вирджинии Вульф, а не меньшая красавица Шарлиз Терон хапнула награду за то, что согласилась потолстеть на десять килограммов и изуродоваться донельзя для фильма "Монстр". Так что в номинации "Лучшая женская роль" победила не Марион Котийар, а, в сущности, Эдит Пиаф, точнее, даже не сама Пиаф, а французская культура, которую она воплощает в представлении киноакадемиков. Возможно, несколько подрастерявшись в атмосфере имморализма, которой в большей или меньшей степени пропитано большинство фильмов-номинантов этого года, академики были рады обнаружить хоть какую-то непреходящую, надежную ценность пусть бы не в своем родном кинематографе, утратившем прочную нравственную основу, но хотя бы в старом добром европейском.