Каждый раз, покупая новые часы, мы почему-то уверены, что покупаем кусок золота, сложный механизм или горстку бриллиантов чистой воды. Однако не эти драгоценные или даже вовсе бесценные составляющие часов определяют наш выбор. В ответе за него мифы, которые создают часовщики. О мифотворчестве как главной части современной часовой науки рассуждает Екатерина Истомина.
Уже дошло до того, что сегодня дорогие часы принялись подбирать к определенному костюму. Ладно, если речь идет о крохотной феминной ювелирной бирюльке, где бриллиантовому pave законно отведено гораздо больше места, чем часовому механизму. Нет, речь здесь идет о некогда суровых мужских часах. Образовался даже формат — часовой black tie, определенные блестящие рамки, в которые должен непременно влезть мужчина, отправляясь на торжественное мероприятие. Русские великие князья, бывшие заказчиками швейцарских и французских домов, такой проблемы часового dress-code не знали, а в театр надевали часы, что были всего более по душе. Для красоты и соответствия всем парадам цепляли, положим, бриллиантовую булавку.
Мужские бриллиантовые часы, раньше считавшиеся твердой валютой исключительно на арабском рынке, сейчас легализовались и у европейцев. Если даже экономные минималисты-шведы поглядывают на часы с бриллиантами, что уж говорить об итальянцах с французами. Часовой миф о black tie с точки зрения происхождения идет из сферы fashion, но имеет откровенную коммерческую подоплеку. Миф о black tie мы вовсе не считаем важнейшим, мы говорим о нем потому, что просто из всех последних изобретений именно он самый заметный и наиболее беспринципный.
Мифы рождаются потому, что часов сейчас на рынке очень много. Сегодня часы, словно боксеры на ринге, яростно толкаются между собой. Они пихаются румяно-золотыми турбийоновыми боками, изводят друг друга запасом хода, морят високосными годами, отправляют в нокаут победоносным вестминстерским боем минутного репетира и, наконец, исподтишка добивают противника всеми тремя кнопками хронографа с функцией fly-back. В конце раунда победят те часы, что профессиональнее других подкованы с точки зрения мифологии (хотите, так назовите эти мифологии маркетингом). На арене идет соревнование таких грандиозных душераздирающих часовых историй, которым может позавидовать какое-нибудь небольшое, но давно конституционное государство.
Что же нам рассказывают? Вот, например, точно такие же часы были у сестры Бонапарта, подруги Робеспьера, жены Бисмарка, музы Луи Картье. Вот приблизительно эти носил великий герцог такой-то и в них же и умер, так и не сумев на смертном одре выпустить дорогую сердцу модель из вялых рук. Вот именно такие часы хотела, но так и не смогла себе позволить одна крайне легендарная голливудская актриса, или другая принцесса, или какая королева. Вот эти летали на Луну, те чуть было не расплющило на глубине Марианской впадины. В этих самых часах потопили крейсер "Новороссийск", а заодно переплыли Ла-Манш и Берингов пролив. В таких-то выиграли вторую мировую войну, перешли пустыню Сахара, перелетели на дельтаплане трижды всю Атлантику, побывали на Северном полюсе. Вот эти, взгляните, часы разбудили Герцена, пережили коммунистические режимы в Восточной Европе, видели советские танки в Праге и падение Берлинской стены, а такие-то всласть бомбили американцы.
Почти такие же часы снимал в самом главном своем фильме великий режиссер такой-то, вот почти точно в такой же модели легендарный гонщик установил пять рекордов скорости. На худой конец, уже можно позволить сочинить что-нибудь совсем безумное. В этих часах одна великая балерина скрутила за присест пять дневных порций фуэте, а в этих, полностью бриллиантовых, сопрано века взяла одним взмахом глотки восемь нот из семи известных. Более того, есть и специально отобранные знаменитости, несущие часовой миф в мир. Таких людей называют "послы часового искусства".
Мифы рождаются еще и потому, что развитие реальной часовой науки (а она, честное слово, не стоит на месте) и те сложности, которые она предлагает, страшно далеки от народа. Современная публика давно перестала вникать в технические подробности каких-либо изобретений. Не потому, что она глупа, а потому, что для того чтобы понять иные инновационные часовые экзерсисы, требуется иметь при себе хотя бы несколько дипломов кандидата естественных наук. Кстати, это свойство принципиальной невозможности клиента понять какую-нибудь значительную техническую инновацию имеет место и в автомобильном мире. Банкир из Гонконга, профессионал в своем деле, вряд ли ответит назубок особенности химического состава 59-го элемента таблицы Менделеева, из которого был сделан этот новый балансир с каким-нибудь бесперебойным молоточком. Банкир купит часы за другое — за способность очаровать его, сермяжного денежного солдата. Часы для него словно гейша.
Следует ли из этого, что теперь трудно выбирать часы? Нет, скажу я вам, выбрать их очень просто. Облегчает выбор мифология. Она предлагает нам истории, в которых мы хотели бы участвовать сами, или людей, на которых бы желали быть похожими.