разбирается Михаил Трофименков
То, что Роб Зомби снял ремейк "Хеллоуина" (Halloween), можно трактовать как месть Джону Карпентеру, автору первой версии похождений маньяка в маске (1978). Дескать, перелопатил шедевры фантастического жанра "Нечто" и "Деревня проклятых", теперь побудь и сам жертвой вивисекции. Но фильм Зомби — не эпизод, а часть плана по воскрешению трэша 1970-х, который выполняет Голливуд.
Началось все, впрочем, не с ужасов, а с маргинальных триллеров. В 2000-м прозвучал первый залп ремейков: новые версии фильмов "Убрать Картера" (1971), "Шафт" (1971), "Угнать за 60 секунд" (1974). Статус оригиналов повышался за счет спецэффектов и участия звезд, от Сильвестра Сталлоне до Николаса Кейджа. А начиная с пересказа (2004) Жаном-Франсуа Рише "Нападения на участок N13" (1976) того же Карпентера, хорошим тоном стал тон дурной, грязная, неряшливая манера, соответствующая духу и букве оригинала.
Дело в том, что модный ныне трэш относится к поджанру gore, "кино пролитой крови", пионером которого был Хэршелл Гордон Льюис. Его "2000 маньяков" (1964) переснял Тим Салливан (2005), кокетливо увеличив число кровожадных призраков-конфедератов на одну особь. Круговорот крови в природе: ведь "Нападение" было парафразом ряда классических вестернов, а "Маньяки" — глумливой пляской на костях сентиментального мюзикла Винсента Минелли "Бригадун" (1954).
Не были забыты и режиссеры, превратившие почин Льюиса в феномен культуры, точнее контркультуры. Маркус Ниспел осмелился (2003) переснять эталонную "Техасскую резню" (1974) Тоба Хуппера, а Александр Ажа (2005) — тошнотворный шедевр Уэса Крейвина "У холмов есть глаза" (1977). Можно вспомнить и "Плетеного человека" (1973) Робина Харди, на которого поднял руку Нэйл Лябют (2005). Это еще не полный список: продолжение последует.
Но в 1970-х для экранной оргии были понятные социокультурные основания, как, скажем, и для бума впервые в истории легализованной порнографии. С одной стороны, все табу типа рухнули, выметем остатки лицемерия каленой бензопилой, жги-гуляй, рванина. Недаром же этот трэш повлиял на ленинградских "некрореалистов" эпохи перестройки, точно так же вытеснявших советское лицемерие. С другой стороны, в маньяках воплотились обывательские страхи перед вырвавшейся на свободу стихией секса, насилия и т. д., и т. п. Экранные изуверы были природными стихиями, мстившими обществу за поругание консервативных ценностей.
Что сейчас сублимируют ремейки старых фильмов, какие страхи избывают, что ниспровергают — загадка. Антитеррористическую паранойю? Иракскую бойню, все-таки не сравнимую с вьетнамской? Парадоксы глобализации? Любой из ответов слишком патетичен для столь скромных экранных феноменов. Скорее всего, у продюсеров просто существует план, по которому любой модный фильм по прошествии 30 лет со времени создания обязательно должен быть переснят: безотходное производство.