Дочернее невероятие

В прокат выходит трагикомедия немецкого режиссера Фредерика Хамбалека «Что знает Мариэль», премьера которой состоялась в феврале этого года на Берлинском кинофестивале, где она была отмечена специальным упоминанием жюри. Фантастическое допущение в сюжете дает автору возможность поговорить о кризисе в современной семье и растущем разрыве между детьми и родителями, что он делает без лишнего морализаторства, но и без особого оптимизма, считает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Юлия (Юлия Йенч) и Тобиас (Феликс Крамер), родители двенадцатилетней Мариэль (Лаэни Гайзелер),— самая обычная, ничем не примечательная пара из хорошо устроенного среднего класса. И как во многих таких парах, у них есть маленькие секреты друг от друга и от ребенка. Юлия подступила к самой грани супружеской измены: ее разговоры с коллегой Максом (Мехмет Атеши) во время перекуров уже перешли грань флирта и превратились в откровенные обсуждения сексуальных фантазий. Тобиас же скрывает от семьи, что в издательстве, где он работает, он совсем не пользуется авторитетом, регулярно подвергается насмешкам со стороны заносчивого младшего коллеги Сёрена (Мориц фон Тройенфельс) и не умеет отстаивать свое мнение.

Это, в общем, вполне безобидные грешки и слабости, которые вроде бы не угрожают семейному благополучию. Однако в последний день перед каникулами Мариэль, поссорившись с подругой, получает от той пощечину, а вместе с ней удивительную способность к телепатии. Теперь она может на расстоянии видеть и слышать все, что делают и говорят ее родители, даже если ей этого совсем не хочется.

Будучи хорошей и послушной девочкой, Мариэль сразу же сообщает родителям о своем новом даре (или проклятии), рассказывая о маминых перекурах — пока без подробностей — и о папиных совещаниях. Юлия верит дочери сразу, Тобиас сомневается, но при этом оба начинают яростно отрицать то, о чем рассказала Мариэль. Однако отрицай не отрицай, а теперь придется решать, как жить дальше, когда за тобой все время кто-то наблюдает, тем более если этот «кто-то» — собственный ребенок, перед которым хочется представать в самом лучшем свете и которому надо подавать пример.

Такая сюжетная предпосылка могла бы стать завязкой для веселой комедии положений, что-то в духе фильма «Лжец, лжец» (1997) с Джимом Кэрри, герой которого вдруг утратил способность врать. Однако «Что знает Мариэль» превращается в хронику распада семьи, для которого сверхспособность девочки становится не причиной, а лишь поводом — это последняя капля, переполнившая чашу притворства, с которым ее родители проживали каждый день. Юмор здесь есть, но довольно мрачный — тонкая и злая ирония пропитывает многие сцены, вызывающие одновременно нервный смех и неловкость за участников.

Юлия и Тобиас мечутся под всевидящим оком дочери, не зная, какую линию поведения выбрать. Они то разыгрывают роли, соответственно, высоконравственной жены и матери и решительного «настоящего мужчины», то, раз уж скрыть все равно ничего не получится, пускаются во все тяжкие, что приводит к совершенно нелепым и еще более разрушительным последствиям. Особенно жалко выглядят попытки каждого из них перетянуть дочь на свою сторону, из-за чего она теряет остатки доверия к обоим. При этом Хамбалек не отказывает своим героям в сочувствии: даже когда они ведут себя совсем глупо или жестоко, их можно понять. Но сможет ли это сделать их дочь?

Ее внезапная телепатия также служит метафорой взросления: все дети без всякой мистики рано или поздно проходят через этап, когда родители перестают быть идеальными героями, а превращаются в просто людей со своими недостатками, уязвимых и совершающих ошибки. От этого нового взгляда уже не избавиться — оставляя финал картины открытым, режиссер ясно дает понять только одно: и юной героине фильма, и ее родителям придется как-то научиться жить с этим дальше.

Юлия Шагельман