Тут вышла книжка "Отцеводство" про Машу и Ваню, сделанная во многом из этих колонок, и надо было ее представить книжным критикам. Присутствие Маши и Вани было обязательным. Но они и не сопротивлялись. Им самим было интересно.
Сначала они долго в полном недоумении листали саму эту книжку. Потом пришли в какой-то дикий, неописуемый восторг. Потом затихли. Я не думал об этом. Мне было не до них. Я опаздывал с ними на эту презентацию, в "Атрилэнд" на Курской. В машине они опять стали разглядывать книжку. Ну, Маша и Ваня были, конечно, самые благодарные ее читатели. Они мучительно долго вглядывались в фотографии своих игрушек, разбросанные по всему "Отцеводству" в таком же количестве и в таком же беспорядке, как и в жизни (то есть иногда мне самому казалось, что на одной странице под одной фотографией должны быть, если присмотреться, еще восемь-десять карточек).
Это все было, конечно, потрясение для них. До сих пор герои книжек для них были примерно тем же, что и для меня, то есть всем.
Потом они о чем-то зашептались. Они не хотели, чтобы я слышал их разговор. Я ждал. Наконец Маша сказала:
— Папа, мы что, теперь дети из книжки?
В этот момент я подумал, что пора прекращать писать эту колонку. (С тех пор я об этом и думаю.)
— Вам это не нравится? — спросил я.
— Мне очень нравится,— быстро сказал Ваня.
— И мне очень,— сказала Маша.— Я в детском саду расскажу, что мы дети из книжки.
— Не надо, Маша,— рассудительно сказал Ваня,— все равно никто не поверит.
— Не надо,— поддержал я.— Ваня правильно говорит.
Это меньше всего входило в мои планы. Я хочу, чтобы они спокойно доходили в этот детский сад. У Маши три дня назад был праздник выпускников детского сада. Так вот, это был действительно праздник. Маша будет учиться в школе, при которой есть детский сад, куда будет ходить и Ваня. Маша, правда, никак не может поверить, что в этой школе не будет Лизы Шаминой, но я не знаю, может, еще и будет.
— Нет,— сказала Маша,— я расскажу, что мы теперь дети из книжки.
— Я что теперь, как Питер Пэн? — осторожно спросил Ваня.
— Нет,— сказал я,— скорее ты как капитан Крюк.
— Нет,— ответил он,— я король. И я приказываю: мы едем за игрушками. Я хочу, чтобы у меня был песочный человек. Недавно они посмотрели "Человек-паук-3", и там песочный человек, если кто не знает, играет далеко не последнюю роль.
— Ну, вот сам подумай,— говорю я,— как в магазине может быть песочный человек, если он из песка? Тебе что, кулек песка продадут?
Ваня задумался.
— Песочный человек не всегда был из песка,— раздраженно сказал он наконец.— Он был нормальным человеком. Как ты. Поедем и купим его.
— Мы же едем на презентацию книжки,— напомнил я.— Вы же дети из книжки.
Ваня так же раздраженно согласился, но что-то затаил против меня.
Когда мы пришли, то увидели очень большой развлекательный детский центр. Я в таких никогда не был.
Их посадили рядом со мной, и они очень смущались. Я тоже. Но все, что нужно, мы сделали и сказали.
Когда я рассказывал, какие качества необходимы для того, чтобы стать хорошим отцом (я рассказывал наудачу, потому что я-то об этом не имею ни малейшего представления), Ваня наклонился ко мне и тихо спросил:
— Купишь песочного человека?
Я светло улыбнулся ему и подмигнул. Со стороны это должно было выглядеть хорошо: мальчик объясняется в любви своему отцу, а отец ценит это признание, но держит себя в руках.
— Купишь? — угрюмо, но пока еще тихо переспросил Ваня.
Момент он нашел беспроигрышный, надо признать. Совершенно беспроигрышный был момент.
Тут один из книжный критиков набрался смелости и, к счастью, спросил его, какие мультики он любит. Я выиграл немного времени.
— "Человек-паук все пять серий" и "Черепашки-ниндзя",— выпалил Ваня.
"Человека-паука" в анимационном виде он и в самом деле полюбил сильно и уже давно, а вот про "Черепашек-ниндзя" узнал на днях, и можно сказать, совершенно случайно. Мы куда-то ехали, и он меня в очередной раз о чем-то попросил. Я ему в очередной раз отказал. Вернее, пообещал. И он говорит:
— Папа, а почему ты мне никогда ничего не рассказывал про "Макдональдс"?
— Потому что там плохая еда, — ответил я.
— А про мультик "Черепашки-ниндзя"?
В голосе его чувствовалось большое напряжение.
— Потому что это плохой мультик,— ответил я.— А ты, интересно, откуда про все это узнал?
— Мне Миша рассказал.
Конечно, воспитываешь-воспитываешь сына на положительных примерах, а потом найдется такой вот Миша, который возьмет и все испортит.
— Папа,— после некоторого молчания произнес Ваня,— я подумал...
— О чем? — с тревогой переспросил я, потому что он вдруг замолчал.
— Я подумал...— сказал он и снова замолчал, и я понял, что он с трудом сдерживает рыдания.
— Да о чем же, Ваня?!
— Что если бы мне Миша об этом не рассказал, то я бы об этом никогда не узнал! — крикнул Ваня и разрыдался.
Рыдания, можно сказать, сотрясали его. Он просто представил себе глубину этой трагедии.
На следующий день он уже запоем смотрел "Черепашек-ниндзя".
Книжные критики были, по-моему, расстроены Ваниными пристрастиями. Они, наверное, надеялись, как он скажет им, что его любимый мультфильм — "Ежик в тумане". Я-то знаю, что, если бы их кто-нибудь спросил, какой у них любимый мультфильм, они бы с достоинством ответили: "Ежик в тумане". Хотя они-то как никто знают насчет себя то, в чем не признаются никому и никогда: что с истинным наслаждением долгими зимними вечерами они пересматривают только "Черепашек-ниндзя".
Презентация закончилась приходом пиратов и аттракционами, в которых книжные критики тоже принимали участие с разной степенью увлеченности (и вовлеченности). Большинство их них, по-моему, при этом так и не смогли освободиться от земного притяжения. А ведь у них был шанс.
Я пришел с работы поздним вечером. Ваня ждал меня, я был в этом уверен.
— Папа,— подошел он ко мне,— ты купишь мне песочного человека?
— Ну, а если я не куплю, то что? — спросил я.
Мысленно я давно уже купил ему песочного человека или по крайней мере смирился с мыслью, что это событие в нашей жизни неотвратимо. Но меня, наверное, злила мысль, что Ваня опять добился своего.
— Если не купишь? — переспросил он.— Если ты не купишь, мы с Машей тебе больше ничего не скажем и ты больше не напишешь никакую книжку.