осмысляет Анна Наринская
Встречайте — к концу месяца в магазинах появится книга диалогов писателя Фредерика Бегбедера с епископом Жан-Мишелем ди Фалько под жеманным заголовком "Я верую — я тоже нет". Переиначенное название слишком знаменитого задыхающегося диалога Сержа Генсбура и Джейн Биркин выдает читателю индульгенцию уже на стадии обложки: мол, не беспокойтесь, с вами все в порядке, к покаянию призывать вас никто не собирается — чисто поболтаем и разойдемся. От Бегбедера, правда, никто никаких религиозных откровений и не ждал, да и вообще никто не ждет от него ничего, кроме как раз-таки легкой болтовни. А случается же иногда, что люди делают нечто, чего от них не ждут. Но бывший сотрудник рекламного агентства и телеведущий Бегбедер ничего такого не сделал, бывший пресс-атташе французской католической церкви и звезда телепрограммы "С вами говорит христианин" — тоже. Наоборот, то, что они сделали, вернее то, что они друг другу сказали, предсказуемо и банально до крайности. И, конечно, исключительно удобоваримо.
Вообще, чувствительность к конъюнктуре и есть главное достоинство писателя Бегбедера. Основным инструментом его творчества является палец, который он, предварительно облизнув, каждое утро выставляет из окошка, чтобы понять, откуда ветер дует. Разумеется, в начале нового века в воздухе запахло интересом к религии — события 11 сентября (которые Бегбедер в со свойственной ему оперативностью оттоптал в "Windows of the World") со всей очевидностью призывали к ответу Господа Бога хотя бы для того, что бы в очередной раз спросить: всеблаг или всемогущ?
Бегбедер и ди Фалько, конечно, слишком хорошо разбираются в маркетинге, чтобы задаться таким вопросом всерьез — тут ведь вам не средневековый христианский диспут. Автор "99 франков" пользуется насущной остротой этого вопроса, делающего актуальными все сопредельные темы, чтобы задаться проблемами куда более интересными: "Разве не стали ночные клубы храмами для моего поколения? Танцплощадка — святая святых, house music взамен песнопений, а водка с тоником в роли церковного вина". Ди Фалько пользуется предоставленной ему возможностью и отвечает на такие подначки с чуть грустной улыбкой мудреца — ну, скинь маску, милый, я знаю, ты не такой. Не скрывай — ты же ищешь Бога, как и положено современному интеллектуалу, смотри, как вас много — Макс Галло, Режи Дебре, ты... Вообще-то да, сразу же соглашается Бегбедер, ищем мы с парнями.
В этом, собственно, и есть главный смысл всего написанного. Крутые ребята сегодня кроме прочего должны заниматься и богоискательством. Бегбедер всегда умудрялся описывать модные тренды ровно накануне того, как они становятся общими местами: "Теперь уже так банально называться атеистом, что, мне думается, скоро будет считаться высшим шиком — объявить себя католиком, верующим и соблюдающим обряды! Надеюсь, новая мода начнется с меня".
Она началась бы и без него — Запад становится все более консервативным, все более противопоставляющим себя былым кумирам и идеям: от свободной любви до ниспровержения христианства. А теперь начнется с ним — практически в качестве пророка. Возможно, как раз такого, какого это грядущее религиозное возрождение заслуживает.