Чтобы попасть в Майкоп, надо прилететь в Краснодар: своего аэропорта в Адыгее нет. Первый город на пути из Краснодара в Майкоп — Адыгейск. Запущенный и неопрятный, без промышленных предприятий и полностью дотационный.
— Если бы не политика Хазрета Совмена, Адыгея не была бы в таком тяжелом положении и ее никто не предлагал бы объединять с Краснодарским краем,— говорит мэр города Ким Мамиек.— У Аслана Джаримова и Александра Ткачева (первого президента Адыгеи и губернатора края соответственно.— "Власть") были хорошие отношения, а Совмен их испортил, потому что решил, что республика может жить самостоятельно, без края. Да мы без края загнемся! Наши дети учатся, работают в крае, а мы там покупаем продукты и одеваемся.
По мнению мэра, обстановка в Адыгее непредсказуемая, и из-за этого сюда не идут инвесторы, которым проще вложить деньги в Краснодарском крае.
— Совмен пришел и начал банкротить предприятия,— говорит Мамиек.— Птицефабрика, спиртзавод, кондитерская фабрика. Мол, мы не умеем работать и должны пустить сюда хороших менеджеров. Он загнал местных руководителей в угол.
Противостояние мэра и президента — политическое. Мамиек, коммунист с сорокалетним стажем, возглавляет компартию республики. На выборах парламента Адыгеи она заняла второе место. На третьем месте оказалась Партия промышленников во главе с Ниной Коноваловой, лидером Союза славян. Она убеждает меня, что аппарат президента Совмена коррумпирован, отсюда и все беды. Коновалова, активно защищающая права 64-процентного русского населения в Адыгее, на выборах с ходу преодолела семипроцентный барьер. Если бы не она, промышленники вряд ли прошли бы в парламент: в Адыгее их недолюбливают. Члены партии владеют игорным бизнесом, а в небогатой республике игровой бум всегда проблема. Президент Совмен даже пытался запретить игровые залы в Майкопе, требуя их переноса за город, но добиться своего не сумел.
Президент, которого уважают за то, что, родившись в адыгском ауле, он сумел стать невероятно богатым человеком (владел золотодобывающей компанией "Полюс" в Красноярском крае), вопреки ожиданиям за четыре года руководства Адыгеей не смог добиться существенных сдвигов. В итоге оппозиция заговорила о слиянии республики с краем, пошли слухи о том, что Кремль решил отправить Совмена в отставку.
— Адыгея — нежизнеспособная республика,— говорит Коновалова (подробнее ее позиция изложена в интервью на стр. 36).
— Открыть в Адыгее бизнес очень трудно. Столько препятствий создают, что проще ничего не делать,— говорит предприниматель Александр Булгаков, молодой кандидат в парламент от Партии социальной защиты.— Даже чего-то добившимся бизнесменам трудно без "крыши". Но проблема не в том, что Адыгея не способна зарабатывать, проблема в том, что Адыгее не дают зарабатывать.
Здесь много говорят о том, что российским предпринимателям, пытающимся открыть бизнес в Адыгее, местные силовики не советуют это делать, потому что "небезопасно". Предприниматели слушаются и открывают бизнес в соседнем Краснодарском крае. Откуда появился миф о том, что в Адыгее небезопасно, никто не знает. Известный адыгейский журналист Аслан Шаззо считает, что основная проблема республики та же, что и в Кабардино-Балкарии: президент Совмен не может поделить полномочия с силовиками. Только в Нальчике в противостоянии участвовал прежде всего министр внутренних дел, а в Майкопе — прокурор республики, занимающий это кресло более 20 лет.
— Федеральная власть делает ставку на местных силовиков,— говорит и Мурат Берзегов, лидер Черкесского конгресса, единственной организации, защищающей права коренного населения (интервью с ним см. на стр. 38).— А силовики привыкли давать информацию в том ключе, в котором им это выгодно. В Кабарде нужны были деньги, звездочки, увеличение штатов — и они спровоцировали бунт. Все можно было решить мирным путем, но зачем, если есть автоматы и танки. Власть привыкла решать такие проблемы силой.
Берзегов все время повторяет, что объединение с краем закладывает предпосылки для войны на Кавказе. У адыгов когда-то уже отняли их землю и лишили их родины. Они за эту родину вели многолетнюю войну. Сегодня адыгов (вместе с кабардинцами, шапсугами и черкесами) — 800 тыс., и вряд ли они будут молча смотреть, как у них снова забирают родину.
Но Берзегова в республике не слышат. Вопрос объединения, скорее всего, уже решен. Если в парламенте Адыгеи будет принят закон о референдуме, который лоббируют не только промышленники во главе с Ниной Коноваловой, но и набравшая большинство "Единая Россия", остановить объединение с краем будет невозможно. На референдуме большинство славянского населения проголосует "за". Один из лидеров местных единороссов Александр Лузин говорит, что закон будет принят в любом случае.
— Но это не значит, что будет объединение,— считает он.— Не надо бояться этого референдума. Я абсолютно уверен, что жители Адыгеи не станут голосовать за объединение.
Откуда такая уверенность при том, что в парламент прошли только сторонники слияния республики с краем, я не понимаю. Да и лидеры Черкесского конгресса уверены, что это всего лишь попытка успокоить народ и подвести его к референдуму. Возможно, так же считает и президент Совмен, и потому он отказался возглавить список "Единой России" на выборах.
ОЛЬГА АЛЛЕНОВА