Вчера, будучи в Чехии с официальным визитом, президент России Владимир Путин побывал на кладбище, где лежат бойцы Советской армии, в сенате, где работает чешский парламент, и в пивной, где сидел специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
На кладбище похоронены наши воины, которые погибли уже после 9 мая 1945 года, зачищая Чехословакию. 15, 20, 25 мая... 420 человек погибли в том же мае.
Владимир Путин подошел к памятнику солдатам, положил цветы. Рядом с памятником стояли ветераны чехословацкой армии. Господин Путин пожал им руки и вместе с президентом Чехии Вацлавом Клаусом пошел дальше, к памятнику советским офицерам, который был метрах в ста от того места, где стояли ветераны.
Я был неприятно удивлен. Я был уверен, что господин Путин заговорит с ветеранами. Или хотя бы они с ним.
Я подошел к полковнику Райхлу, седому старику, который медленно двигался к выходу с кладбища.
— Не жалеете, что не поговорили со своим и с нашим президентами?
— Мы всегда готовы! — ответил старый солдат на чистом русском языке.— Это не от нас зависит. У президентов много других дел, видно, чем беседовать с ветеранами.
Он вышел за ограду кладбища и остановился. Его автобус был слишком далеко. И его едва было видно. В растерянности стояли и остальные чешские ветераны. Они начали один за другим останавливать такси.
— Хорошо, что сейчас мир,— неожиданно сказал чех.— Поищите в истории Европы 60 лет мирного времени. Вряд ли найдете.
Я хотел напомнить ему хотя бы про войну на территории бывшей Югославии, но меньше всего мне хотелось спорить с ним сейчас.
— Вы что-то хотели сказать президентам? — спросил его кто-то.
— Сказать? Да,— кивнул чех.— Чтобы они были лучше, чем те, кто был до них. А то такое происходит...
— У нас или у вас? — переспросил я.
— И у нас, и у вас. Миллиарды долларов откуда-то взялись у людей. Я знаю, откуда! — оживился он.— Это приватизация. Это все приватизация. У нас, у вас... Вот этот человек из "Челси". Откуда у него такие деньги?
— Дрогба? Креспо? — уточнил я.— В нападении играет или в защите?
— Да нет,— поморщился он.— Он ими владеет. А вы из России? — обратился он ко мне.
— Конечно,— ответил я.
— Москву знаете? МИСИ? Я в Московском инженерно-строительном институте отучился два года. Я был молодой. Это было хорошее время. Оно больше не повторится никогда,— уверенно сказал старик и через несколько минут уехал, тоже на такси.
Автобус так и не подъехал ко входу на кладбище. Может, заснул водитель.
Президент России тоже уехал — в сенат и к премьер-министру Чехии. Глава чешского сената Пршемысл Соботка говорил, как внимательно он выслушал то, что господин Путин накануне говорил о чешской революции 1968 года. Глава сената заметил, что несколько лет назад, когда он приезжал в Москву в качестве председателя комитета по международным делам сената и встречался с коллегой Рогозиным, тот ему уже тогда сказал насчет 1968 года те же самые слова.
С главой сената, как и с премьер-министром Чехии Иржи Пароубиком, господин Путин говорил недолго. Выйдя из резиденции премьер-министра и сев в машину, чтобы ехать в аэропорт, господин Путин, очевидно, ощущал легкое беспокойство. Я думаю, он понимал, что не сделал главного, из-за чего ехал сюда. Иначе он не вышел бы из автомобиля и не зашел бы в пивную "У Карлова моста".
Я, честное слово, сидел там уже четверть часа совершенно случайно, как и несколько молодых чехов. Я писал как раз вот эти довольно унылые строчки (см. выше), когда увидел президента России, спускающегося в наш подвал. Он сел за длинный стол в углу. Официанты были, мягко говоря, удивлены. Они, кажется, не сразу поняли, зачем сюда пришли все эти люди. На самом деле в поведении новых клиентов не было ничего необычного для этого заведения. Они хотели пива и сосисок.
Господин Путин категорически отказался говорить о политике. Он готов был говорить о пиве.
— Все равно Москва не принимает,— сказал он.— Посидим и полетим в Питер, на запасной аэродром.
Я подумал, что прозвучало слишком многозначительно. В том, что он хотел сказать, этой многозначительности не было. Просто господин Путин использует, видимо, любой повод, чтобы оказаться в этом городе.
— Не накормили вас в резиденции? — спросил я.
Он пожал плечами. Не накормили. То есть, может, и кормили. Но не накормили.
Увидев, что один из тех, кто сидит за столом, берет кружку и пьет пиво очень осторожно, стараясь пригубить с той стороны, которая ровно напротив ручки кружки, господин Путин вспомнил анекдот, который я не решусь повторить, ибо эта газета может попасть в руки не только к читателям, но и к читательницам.
Владимир Путин казался человеком, сделавшим свое дело. Он отдыхал после трудной командировки. Узнав, что официанты не берут в этом ресторане доллары (а у него, видимо, были), он интересовался, кто будет платить, и пытался найти крайнего прямо сейчас, за этим столом.
Очень быстро разговор зашел о хоккее. Господин Путин подтвердил, что собирался на финал олимпийского турнира, если бы наши выиграли у финнов.
— Я обещал Фетисову (главе Федерального агентства по физкультуре и спорту России.— А. К.),— сказал президент.— Вернее, сказал: "Если выйдут в финал, тогда посмотрим".
Значит, и в самом деле собирался.
А через некоторое время президент признавался, как жалеет об одном: что досмотрел полуфинал с финнами и игру за бронзу с чехами до конца.
— На самом деле я знаю, что наши специально проиграли чехам,— сказал он.— Да-да. Я это сегодня здесь чехам уже говорил. Проиграли в рамках подготовки к нашему визиту в Чехию, чтобы он прошел в обстановке добросердечного отношения к нам.
Светлое пльзеньское пиво нравилось Владимиру Путину. Он довольно быстро выпил одну кружку и попросил принести вторую. Он вспомнил, как здорово в Турине 34-летняя чешка выиграла лыжную гонку на 30 километров. Пришлось вспомнить, как здорово выиграл 30-километровую гонку у мужчин Евгений Дементьев.
Официанты старались. Они отчаянно делали вид, что ничего особенного не происходит. Просто к ним в пивную пришел президент России.
Мне кажется, господин Путин все-таки подумал, прежде чем переступить порог этого заведения. Возможно, он ждал, что его пригласят в чешскую пивную переговорщики. Вряд ли визит в Германию к Герхарду Шредеру обошелся бы без пивного ресторана. Визит в Чехию тоже как-то обессмысливался без такого события. Дождавшись накануне только торжественного ужина, господин Путин, очевидно, понял, что проблему придется решать самому. И зайдя в пивную "У Карлова моста", он все-таки должен был понимать, что это будет выглядеть как немой укор принимающей стороне. Разумеется, понимал.
А может быть, причина и более глубокая: очень хотел пива.
Его спросили, когда он в последний раз сидел в чешской пивной.
— Даже не помню,— признался он.— Надо же.
Один из сидящих за столом напомнил: в 1992 году, когда приезжал с мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком.
— Точно,— согласился президент.— Тогда Прага тоже была красивая. А сейчас, по-моему, еще лучше. Будапешт не такой все-таки, более хмурый.
Помощник президента Сергей Приходько рассказал, что больше десяти лет назад в Чехии был принят закон о возвращении большой части городских домов в частную собственность их законным (когда-то) владельцам, и с тех пор об этих домах заботятся люди, живущие в них. Это очень быстро сказалось на внешнем виде города.
— Блин,— сказал президент России,— когда уже сосиски принесут?
Тут их и принесли. Они тоже произвели благоприятное впечатление на весь стол. Господина Путина, впрочем, больше всего, по-моему, впечатлила горчица.
Президент тем временем снова озаботился, кто будет платить. Ему объяснили, что чехи отказываются принимать вообще какие бы то ни было деньги и могут обидеться, если продолжать предлагать.
Господин Путин, узнав об этом, не был расстроен.
— Давайте сделаем для них что-нибудь хорошее,— сказал он.
Ему предложили пожать официантам руки.
— Если платить не надо, я и поцеловать их готов! — обрадовался он.
Но ограничился в конце концов тем, что кроме рукопожатий оставил на обложке меню свой размашистый автограф. После этого господин Путин покинул заведение.
Только теперь, видимо, он мог считать этот визит состоявшимся.