Однажды на министра культуры Франции Жака Ланга снизошло озарение. Он, несомненно ведомый рукой провидения, официально возвел моду в ранг искусства, дав добро на создание специального посвященного ей и только ей музея. Мода по праву стала искусством, как пластическим, так и гуманитарным, поскольку в любом достойном одеянии (речь не идет, конечно, о каких-нибудь бенеттоновских маечках, делающих их счастливых обладателей похожими на монозиготных близнецов) форма неразрывно связана с содержанием, направление — с концепцией. В ряду мастеров восьмого искусства ведущее место занимает знакомый даже русскому человеку Ив Сен-Лоран (выставка коллекции его моделей проходила в Доме художника на Крымском валу несколько лет назад); его создания сочетают философскую глубину идеи с яркой зрелищностью воплощения. Недавно выпущенная издательством Grasset биография знаменитого кутюрье стараниями автора Лоранс Бенаим (Laurence Benaim) читается как приключенческий роман. На первых страницах романа мы видим робкого меланхолического мальчика из Орана, воспитанного на "Госпоже Бовари" и Марселе Прусте. Герой растет вместе с веком, всю жизнь борясь с поговоркой "не ряса делает монаха": в понимании Ива Сен-Лорана, одежда более всего остального дает представление о сути человека, его мировоззрении и мироощущении. Одежда определяет поведение и поведение определяет одежду; по Сен-Лорану, оба этих высказывания верны одновременно. Мода изменчива, но не легкомысленна: она живет, движется и при этом движет, она реагирует и при этом провоцирует. Лоранс Бенаим на страницах книги заставляет своего героя ответить на вопрос: "С чего начинается платье?" На что этот вечный юноша (такой же некоронованный король, но только балета, Рудольф Нуриев, сказал, что за его спокойным тактом прячется бешеная энергия) без колебаний отвечает: "С движения. Все мои платья начинаются с движения, с жеста. Платье, не вызывающее в уме представления о движении, никуда не годится, будь оно хоть из чистого золота".
Подобно автору своего любимого романа "В поисках утраченного времени" Ив Сен-Лоран тоже стремится перекроить эпоху на свой лад, подчинить ее своему искусству, приучить и выдрессировать. С его точки зрения, самой большой революцией нашего века была не Великая октябрьская революция и распространение по миру коммунизма, а превращение мадам Вердурен в герцогиню Германтскую. Так же и вся жизнь Ива Сен-Лорана была сплошной войной с тем, что он считал вульгарностью и дурным вкусом, к сожалению столь популярным среди многих современных звезд (например, Мадонна в платьях от Жана-Поля Готье).
Предстающий на станицах биографического романа Лоранс Бенаим Сен-Лоран очень любит женщин, но любит отстраненно, как богинь, как произведения искусства. Женщины для него — вещь в себе (символическое выражение это нашло в одной из его моделей, которую, может быть, помнят наиболее внимательные посетители его выставки в Доме художника — подвенечного платья в виде кокона; новобрачная как куколка грядущей бабочки). Это жрицы любви, жизни и смерти: другая модель, 1963 года, представляет собой скелет в черной фате, эта новобрачная одновременно внушительна, ужасна и при этом эстетична. Женщины отвечают взаимностью, начиная от Бриджит Бардо и Катрин Денев и кончая молоденькой секретаршей из какого-нибудь французского-русского-немецкого-монгольского Урюпинска, содрогающейся от восторга над страницами журнала. Соответственно, Ив Сен-Лоран не очень любит мужчин, считая их только объектами непостоянной женской симпатии, второстепенными существами на побегушках у богинь. И в этом случае он добивается взаимности в виде общей мужской неприязни к долговязому очкарику, один росчерк пера которого приводит в трепет их верных подруг. Ив Сен-Лоран очень не любит буржуазию, поглотившую, как боа-констриктор, его любимое предместье Сен-Жермен. Все эти искренние симпатии и антипатии послужили причиной многих невзгод, выпавших на долю кутюрье по пути к успеху; Лоранс Бенаим повествует об этом с сочувствием истинной женщины и обожанием почитательницы, заставляющими ее порой забывать о беспристрастии, подобающем биографу.