Кризис преклонного возраста

В прокате — фильм Терри Лоана «Последний стрелок» (The Last Rifleman). По мнению Михаила Трофименкова, баллада о последнем ирландском ветеране высадки в Нормандии в июне 1944-го создана по канонам социалистического сентиментализма. Достойно, в меру сурово, в меру слезоточиво и не то чтобы скучно, но стопроцентно предсказуемо.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Семидесятилетний Пирс Броснан, мужчина вполне в расцвете лет, героически отдал себя в руки безжалостных гримеров, чтобы перевоплотиться в 92-летнего Арти Кроуфорда, насельника дома престарелых в уютной ирландской глубинке. Грим гримом, но харизму-то никуда не денешь, и герой Броснана смотрится самое большее на восемьдесят пять и ни секундой больше.

Домом, несмотря на всю окружающую благость, управляют дамочки с гестаповскими замашками, способные конфисковать мобильный телефон у единственного друга Арти. Когда же в лучший из миров тихо отходит Мэгги, жена Арти на протяжении 68 лет, делившая с ним комнату в приюте, уже ничто не удерживает героя от возвращения в прошлое. Что равнозначно, очевидно, путешествию в смерть.

Уход Мэгги совпадает с празднованием в Нормандии 75-летия «Дня Д», открытия второго фронта в Европе высадкой союзных войск в Нормандии. Арти рвется вернуться туда, где в 17 лет испытал ужас смерти, был тяжело ранен, потерял лучшего друга Чарли. Но кто ж его отпустит из комфортабельной тюрьмы. И тут Лоан умно разбавляет скорбный пафос зачина юмором в жанре «а старичок-то еще ого-го».

Арти сбегает из приюта в автомобиле прачечной, но добраться до обильно орошенных кровью пляжей Нормандии никак не может. То опаздывает на поезд, который должен доставить его к парому. То ломается автобус, на котором он таки может поспеть в порт. То — в решающий момент, на погранконтроле — выясняется, что его паспорт 17 лет как просрочен. К тому же среди богатого букета болезней ветерана — диабет, из-за которого он время от времени теряет сознание.

Но мир добр и прекрасен. Плохие люди — малолетняя шпана — попадутся Арти лишь единожды на его тернистом пути. Все остальные великодушны до невыносимости. И таксист, разогнавший шпану и бесплатно отвезший Арти по назначению. И брутальная дальнобойщица, спасшая жизнь герою баночкой кока-колы. И больная раком француженка, искусно обманывающая ради Арти таможни двух стран. И, что вполне сюрреалистично, юный поклонник Эннио Морриконе, берущий старикана под опеку, узнав, что тот когда-то в Вероне пожал руку самому маэстро.

Все, казалось бы, к лучшему в лучшем из миров. Но что-то не так с коллективной памятью. Пожилой таксист представляет себе кошмар нормандской высадки только по «Спасению рядового Райана». Амбициозный журналист, решивший сделать про одиссею Арти сенсационный репортаж, обалдевает от вида воинского кладбища в Нормандии: а что, столько народа погибло? Ну, журналист мог бы и пообразованнее быть.

Да и торжества радости особой не приносят. Прежде всего потому, что торжеств никаких не наблюдается. Конечно, где-то за кадром извергают патетические речи всякие-разные президенты. Но в нормандском городке, где оказывается Арти, лишь шарятся по углам ряженые реконструкторы да злобно щерятся восковые фигуры морпехов.

И остаются на долю Арти лишь три сомнительные радости.

Пожать руку удивительно моложавому ветерану эсэсовской танковой дивизии. Пожать, заметьте, может быть, простить, но ни в коем случае не понять. Дескать, мерзавцы вы, но ладно уж, дело прошлого.

Встретиться с чернокожим ветераном американской ПВО, чтобы с грустью констатировать: они остались последними бойцами своих подразделений. Ну так дернем в последний раз по доброму виски.

И наконец, посетить воинское кладбище, где лежит Чарли, и вывалить на голову зрителей толпу притаившихся в его памяти «скелетов», о которых зрители этого неприхотливого, но достойного фильма догадывались с первых же его кадров.