Кризисы и управляющий

Назначение Владимира Урина в Большой театр было гораздо более внезапным, чем теперешняя утрата должности. В июле 2013 года генеральный директор Большого Анатолий Иксанов был уволен без каких-либо официальных объяснений накануне больших балетных гастролей в Лондоне (см. “Ъ” от 10 июля 2013 года). Владимира Урина, возглавлявшего в то время успешный Музтеатр Станиславского, власти страны сочли единственным человеком, способным справиться с таким административным монстром, как главный государственный театр. То, что получилось в результате, оценивают Татьяна Кузнецова и Сергей Ходнев.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Во многом курс Владимира Урина оказался продолжением периода преобразований, в который Большой театр вступил при директорстве Анатолия Иксанова (2000–2013). Правда, с поправкой на менявшиеся обстоятельства. Урину уже не пришлось иметь дело ни с постсоветским разбродом и неопределенностью, которые царили в Большом к 2000 году, ни с многолетней эпопеей по реконструкции исторического здания Осипа Бове и Альберто Кавоса. Начиная с 2005 года, когда здание закрылось на реконструкцию, и до парадного открытия Исторической сцены осенью 2011-го в распоряжении Анатолия Иксанова была только одна сцена — Новая (открылась в 2003 году). Именно на ней выходили главные, самые событийные спектакли иксановского времени: «Летучий голландец» в постановке Петера Конвичного (2004), «Евгений Онегин» (2006) и «Воццек» (2009) в постановке Дмитрия Чернякова, балет «Светлый ручей» в постановке Алексея Ратманского (2003).

При Владимире Урине у Большого театра (с присоединением бывшего Камерного музыкального театра им. Бориса Покровского в 2018 году) появилась Камерная сцена и появились с государственной подачи заботы о создании филиала в Калининграде. Впрочем, директор уверенно заявлял, что у Камерной сцены должен появиться отдельный художественный руководитель, ну и филиал в Калининграде тоже должен, встав на ноги, зажить своей собственной жизнью, которую Большой театр не будет напрямую контролировать.

Событий хватало и на московские сцены. В 2010-е Большой театр наконец-то превратился в полновесного участника мирового оперного процесса. Театр продолжил работать в режиме совместных постановок с Английской национальной оперой и с фестивалем в Экс-ан-Провансе, к которым добавил ряд других международных институций: одна из самых блистательных оперных работ Большого за последнее пятилетие, «Путешествие в Реймс» Россини в постановке Дамиано Микьелетто, появилась в Москве в порядке сотрудничества с Нидерландской национальной оперой (Амстердам), Королевской Датской оперой (Копенгаген) и Оперой Австралии (Сидней).

Владимир Урин о хитрых театральных механизмах, вере в балет «Нуреев» и нехватке советской критики

В глазах массовой публики Большой обрел яркую звездочку на фюзеляже, заполучив в свой спектакль Анну Нетребко («Манон Леско» в постановке Адольфа Шапиро, декабрь 2016 года). Публике более разборчивой театр демонстрировал, во-первых, редкие для наших сцен оперы ХХ века — тут, без сомнения, главным достижением выглядит «Билли Бадд» Бриттена в постановке Дэвида Олдена (2016). Во-вторых и в-главных — исключительный набор старинных опер. Прежде всего генделевских — «Роделинда» (в версии Ричарда Джонса, 2015), «Альцина» (в сенсационной постановке Кэти Митчелл, 2017), «Ариодант» (старая режиссура опять-таки Дэвида Олдена). Но были также «Дидона и Эней» Пёрселла (постановка Венсана Уге, 2019).

По режиссерскому уровню все эти спектакли были очень разными, но чего у них нельзя отнять, то это универсальности и гибкости оркестровой работы. При Тугане Сохиеве, который был главным дирижером Большого в 2014–2022 годах, оркестр довольно эффективно осваивал не только базовый репертуар XIX — начала ХХ веков, но и те же барочные партитуры (благо, и дирижеры-постановщики тоже приглашались отличного мирового калибра — включая Андреа Маркона в случае «Альцины» и Джанлуку Капуано в случае «Ариоданта»).

Вершиной международного оперного сотрудничества стал невиданный в истории план трех совместных постановок Большого с нью-йоркским театром «Метрополитен-опера» («Аида», «Саломея» и «Лоэнгрин»), из которого фактически были реализованы только два спектакля. «Саломея» Рихарда Штрауса в версии великого оперного режиссера Клауса Гута вышла в Большом в ковидном 2021-м, а «Лоэнгрин» Вагнера в постановке Франсуа Жирара получил московскую премьеру аккурат 24 февраля 2022 года.

Балетная труппа досталась Владимиру Урину вполне благополучной — по репертуару и кадровому составу, за существенным исключением: в январе 2013 года худрук Сергей Филин подвергся нападению преступника, был практически ослеплен серной кислотой и уже полгода лечился без особо обнадеживающих прогнозов. Гендиректор, милосердно сохранив место худрука за Филиным, передал бразды балетного правления опытной заведующей балетной труппой Галине Степаненко, а сам возобновил переговоры с Махаром Вазиевым (поменять балет «Ла Скала» на балет Большого его уговаривал еще Анатолий Иксанов). В 2016 году они увенчались успехом: худруком балета Большого стал петербуржец Махар Вазиев.

Но с 2013 по 2016-й балет Большого отнюдь не простаивал, показав четыре полнометражных балета; среди них мировые премьеры «Укрощения строптивой» и «Героя нашего времени», ставшие репертуарными хитами. Как выяснилось впоследствии, в современном балете Владимир Урин разбирался едва ли не лучше своего академичного худрука Вазиева, недаром с 1997 по 2021-й год вместе с женой Ириной Черномуровой возглавлял международный танцевальный фестиваль Dance Inversion.

В отличие от своего предшественника Иксанова, доверявшего балетные дела специалистам, Урин придерживался принципа, что генеральный директор отвечает в числе прочего и за репертуар театра, так что балетная афиша Большого формировалась при его деятельном и непосредственном участии.

Всего за десять лет уринского руководства балет Большого представил 38 постановок. Из них — восемь мировых премьер полнометражных балетов (среди них такие кассовые хиты, как «Укрощение строптивой», «Герой нашего времени», «Нуреев», «Чайка», «Орландо», «Мастер и Маргарита») и восемь одноактных эксклюзивов (три из них — высокого уровня). Остальные спектакли — переносы мирового наследия, западных балетных новинок, реконструкции и возобновления принципиальных для театра балетов — также неизменно делали кассу.

Во вторую пятилетку директорства Урина баланс между классикой и авангардом явно кренился в сторону классического танца. Собственно, настоящего авангарда в театре и не было, ведь Уильям Форсайт, Иржи Килиан, Пол Лайтфут и Соль Леон давно причислены к классикам ХХ века. Но все же современная классика Алексея Ратманского и Юрия Посохова позволяла Большому сохранять в мире репутацию передового театра, а эксклюзивные драматические балеты Эдварда Клюга — поддерживать отечественную публику в убеждении, что им показывают и современную хореографию.

С пандемией, опустошившей залы театра, гендиректору Урину удалось справиться, даже показать мировую премьеру из четырех современных западных постановок в самый ее разгар. Даже СВО, выкосившая репертуар театра (в балетной части пришлось убрать из афиши все постановки Алексея Ратманского, занявшего непримиримую проукраинскую позицию, а также оба отличных балета Кирилла Серебренникова), не заставила Урина сдаться: некоторые лицензии ему удалось продлить, а на текущий сезон ангажировать лучших отечественных хореографов. Оба ставят эксклюзивные полнометражные балеты: русский американец Юрий Посохов через две недели покажет «Пиковую даму», Вячеслав Самодуров летом представит шекспировскую «Бурю». Хотелось бы, конечно, чтобы при новом гендиректоре балет Большого не утратил завоеванных позиций, но не верится: у гергиевского Мариинского театра иные приоритеты и иная концепция существования.