«Великий трагик русской сцены и непревзойденный скандалист»
Петр Воронков — о Мамонте Дальском
Обозреватель “Ъ FM” Петр Воронков рассказывает о задиристом нраве актера, из-за которого его уволили из театра.
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Вновь сегодня питерский дореволюционный отель «Пале-Рояль». Центральной фигурой среди знаменитых жильцов, а таких квартировало полно, был здесь актер Мамонт Дальский. Великий трагик русской сцены и непревзойденный скандалист. Даже фамилию его специально коверкали, говоря не Дальский, а Скандальский. Высокий, яркий, с красивым голосом и на редкость задиристым нравом.
Когда его пригласили в Александринку, старейший драматический театр России, легендарная прима Мария Савина несколько свысока кивнула ему: «Здравствуйте, молодой человек!» Он тут же ответил: «Здравствуйте, пожилая дама!» Его любили и ненавидели. На спектаклях с его участием всегда был аншлаг. Но через 10 лет из театра его уволили по требованию труппы — он переругался со всеми. «Я прав, даже когда не прав»,— повторял актер.
Его игрой восторгались Шаляпин, Утесов, Алексей Толстой. Но не только сцена была источником его заработка. Гонорары ему платили баснословные. Ходили сплетни, что Дальский приторговывает опиумом, играет по-крупному в карты с бандитами, участвует в коммерческих аферах. Сейчас сложно сказать, что было, а чего не было на самом деле.
Революцию Мамонт принял восторженно. Захватил Купеческий клуб и провозгласил его домом анархии. Из окна говорил с народом, театральными жестами выкидывая в толпу куски материи, коньяк, сапоги… Во главе вооруженной ватаги взял в плен художника Коровина и возил его оценивать экспроприированные картины. Алексей Толстой писал: «Когда началась революция, он почувствовал гигантскую трагическую сцену и захотел сыграть на ней главную роль в новых "Братьях-разбойниках".
Кто знает, чем бы все закончилось. Но однажды Мамонт спешил на встречу с Шаляпиным, прыгнул в трамвай и сорвался с подножки прямо под колеса. Газеты в некрологах отметили: «Ему прочили смерть на баррикадах, среди грохота бомб и развевающихся знамен, а его задавил глупый трамвай…»