Физкультваганты
«Carmina Burana» на Чеховском фестивале
На сцене концертного зала «Зарядье» завершились показы самого масштабного проекта Чеховского фестиваля. Ораторию Карла Орфа «Carmina Burana» («Бойернские песни») представил Театр современного балета Кубы при участии российских певцов (Марии Буйносовой, Ярослава Абаимова, Павла Янковского), Академического симфонического оркестра Московской филармонии, Московского камерного хора, капеллы им. Судакова и детского хора «Весна». Рассказывают Юлия Бедерова и Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Когда в 1930-е Карл Орф сочинял кантатный цикл на избранные вагантские тексты из средневекового «Бойернского кодекса», его воображению представлялся вовсе не увесистый филармонический хоровой жанр, а сугубо экспериментальная модель новаторского синтетического театра. «Мирские песни для исполнения певцами и хорами, совместно с инструментами и магическими изображениями» стали первым опытом Орфа в проектировании «искусства будущего» при помощи архаического музыкального словаря. Но их судьба оказалась несчастливой. Сверхпопулярный цикл под аккомпанемент огромного оркестра, двух фортепиано и ударных о превратностях судьбы, весне, любви (а также о том, как плачет жареный лебедь и проповедует всякие глупости поддельный аббат) много звучит в академичной, гипертрофированно монументальной манере, густым хоровым штрихом, в форсированной динамике с ампирным балансом.
Так и в нынешней версии оркестрово-хоровой фрески с солистами, как будто осторожно нащупывающими свой мелодический и эмоциональный путь сквозь гущу звуков, было непросто расслышать архаическую стать и модернистскую грацию, формульный почерк и конструктивистскую инструментовку в партитуре, в 1937 году после премьеры названной одними «негритянской музыкой» (за вульгарно-джазовые интонации), другими — воплощением коллективного национального духа: за много «форте», масштаб и ловкость смеси неоклассицизма с неофольклоризмом.
И от кубинцев в Москве ожидали большего. Почтенный Театр современного балета — почти ровесник кубинской революции, репертуар у него колоссальный, гастрольные маршруты — обширные, а танцовщики Острова свободы славятся телесной одаренностью. Однако «Carmina Burana» оказалась похожа на физкультурный парад: массовые (до сорока человек) силовые синхронные ритмичные упражнения с большой амплитудой и агрессивной манерой подачи. Рисунок танца разнообразием не отличался: преобладали фронтальные шеренги с перестроением в колонны.
Намереваясь «прославить человека и его пребывание на земле», хореограф Джордж Энрике Сеспедес не вникал в содержание текстов и жанровое разнообразие музыки Орфа — он мыслил глобально. Неугасимый и несколько абстрактный пафос хореографии иллюстрировался столь же неконкретным видеофильмом. Намеренно подслеповатые, преимущественно черно-белые кадры, мелькавшие на экране огромного «иллюминатора», демонстрировали катаклизмы разного масштаба: от океанских бурь и взрывов снарядов до петушиных боев и драк насекомых. Столько же воинственными, полными воли к сопротивлению, выглядели и танцы, в том числе женского кордебалета: в одном из них дамы перемещались на руках, практически не выходя из положения «упор лежа», стойко держа «планку», закладывая друг другу ноги на плечи и таким образом составляя ровные «ячейки общества».
Знаменитые «пьяные» песни были отмечены кувырками, прямыми и обратными сальто, неумело исполненными «бедуинскими» колесами и устрашающе активной мимикой. Единственный дуэт, который можно было бы назвать «любовным», отличался крайним целомудрием: мужчина и женщина умудрились обойтись вовсе без прикосновений, так что осталось загадкой, как человечество смогло выжить при таком аскетизме.
Мелкорубленную примитивную хореографию, с туповатой настойчивостью оттанцовывающую каждую сильную долю музыкального текста, артисты не спасали ни пластичностью, ни техничностью, ни хотя бы самобытностью исполнения. Так что робкая надежда на то, что кубинская хореографическая мысль и телесная оригинальность помогут отечественному балету выжить в эпоху изоляции, развеялась как дым: оказалось, что культурная блокада способна засушить даже такой супертанцевальный народ.