Платформа «Амедиатека» показывает финский сериал «Северная мафия» (Poromafia) Мики Курвинена. Михаил Трофименков благодарен авторам белоснежного нуара за виртуальное путешествие в Лапландию, но ехать туда наяву ему расхотелось.
Глухой уголок Лапландии на самом деле оказывается менее всего похожим на идиллический край Санта-Клауса
Фото: Amediateka
Глухой уголок Лапландии на самом деле оказывается менее всего похожим на идиллический край Санта-Клауса
Фото: Amediateka
В «Северной мафии» нет почти ничего из того, что ожидаешь найти в фильме о приключениях на стыке финской, норвежской и шведской границ.
Прежде всего нет здесь лакомого скандинавского чувства хюгге — простого и уютного счастья посидеть у камелька, когда за бревенчатыми стенами мороз под сорок градусов. Даже олешкам, лениво курсирующим между Финляндией и Норвегией, неуютно, не то что людям.
Нет не то что ни единого коренного саама, но вообще ни одного нормального человека, не повязанного преступными тайнами. Ну разве что парочка туристов, которых члены криминального клана вынудили заплатить вдвое больше оговоренной цены за фотосессию с оленем. Так они, раскошелившись, из фильма исчезнут и в Лапландию вряд ли вернутся.
Обитают же в этих благословенных просторах всего лишь две семьи, истекающие ненавистью друг к другу. Такая диспозиция должна бросить на лапландский снег почти шекспировский отсвет. Есть тут почти что Ромео и Джульетта — Сара Пойкипаа (Анна-Майа Туокко) и Самели Нелиханка (Самули Эдельман). Самели десять лет назад был осужден за убийство, правда, не брата, но отца своей «Джульетты», а теперь вот вернулся, будучи освобожденным по УДО.
Итак, одна семья — Пойкипаа, пребывающая в ничтожестве вследствие злого рока и козней соперничающего рода. Другая семья — Нелиханка — преступный клан, которого все боятся. Возглавляют его больная раком Брита Нелиханка (Реа Мауранен), а после ее смерти от передозировки морфия вдовец Роуку (Ааке Каллиала). В чем преступность клана, честно говоря, не совсем понятно. Да, Роуку, судя по всему, причастен к убийству десятилетней давности, но в остальном сфера его бизнес-интересов выглядит вполне благопристойно. Торговля сувенирами да «оленьи сафари» для немногочисленных туристов. Покупка земельных участков, на которых, может быть, он когда-нибудь достроит горнодобывающий комбинат. Да планы выстроить железнодорожную станцию.
Самое запредельное зверство, которое позволяет себе Роуку, пытаясь подменить завещание покойной супруги,— угрозы отрезать гениталии адвокату. Да еще эффектный вывоз на вертолете в ледяную пустыню сына, оказавшегося плодом измены покойницы Бриты. Парня разденут догола и оставят средь белого безмолвия. Впрочем, тот потеряет сознание от холода, лишь проделав пару десятков километров пешком, и отделается, кажется, легкой простудой. Богатыри, не мы. Зрителям бы ужасаться да восхищаться, но почему-то, как и в случае с любовью Сары и Самели, сначала изумляешься, потом забавляешься.
Еле сводящие концы с концами Пойкипаа и респектабельные хищники Нелиханка окружены немногочисленной массовкой откровенно криминального типа. Самели возглавляет банду «Оборотней». Этакие на лицо ужасные, бородатые и волосатые «Ангелы ада». По понятным причинам рассекающие не на «Харлеях», а на снегоходах. В банде состоят аж три пацана, напоминающие клоунов, уволенных из погорелого бродячего цирка.
В списке их противозаконных деяний, оглашенных с экрана, самым впечатляющим кажется «контрабанда снюса», то есть жевательного табака. Да уж, жуткое дело — беспошлинный провоз этой гадости, злодеи, что ни говори. Правда, в какой-то момент им приходится взяться и за контрабанду кокаина, но лучше бы они этого не делали.
Страшатся эти «викинги» разве что банды «Жирных тюленей» шведа Стагге (Микаэл Персбрандт), еще более пародийной, чем банда Самели. Стагге, наряженный в окровавленный мясницкий фартук, угощает гостей настойкой на мертвых мышатах. Непрерывно фотографирует их на поляроид для гипотетической выставки под названием «Перед избиением». И столь же непрерывно обыгрывает в карты без надежды вернуть долг.
Законный вопрос: что это вообще было? Угрюмая драма, сорвавшаяся помимо воли режиссера в бурлеск? Или бурлеск, неудачно притворившийся на первых порах угрюмой драмой? Беда в том, что и драма, и бурлеск в руках Курвинена неумолимо и утомительно буксуют, как буксует в первых же кадрах фильма джип преступника, пытающегося удрать от ареста.