Рано утром президент встретился с премьер-министром Италии Сильвио Берлускони. У главы итальянского правительства встреча с федеральным канцлером Германии Герхардом Шредером была назначена на день позже, но, когда господин Берлускони узнал, что в Берлине будет господин Путин, приехал раньше, чтобы позавтракать с ним и обсудить, как жить в изменившемся мире.
Обсуждение затянулось, и Владимир Путин заметно опоздал на встречу с главными редакторами немецких изданий. Эта встреча продолжалась два часа, но главные события дня происходили в это время не там, а в военной зоне аэродрома Tegel, где готовились к отлету в Дюссельдорф самолет президента и "передовой" самолет. В "передовом", который обычно вылетает минут за 40 до президентского, была личная охрана Владимира Путина, немецкие переводчики, министр экономического развития Герман Греф и его помощники, а также несколько журналистов, в том числе и я.
С этим самолетом и случилась беда. Он вырулил на взлетно-посадочную полосу, получил разрешение на взлет и начал набирать скорость. Когда он разогнался настолько, чтобы уже оторваться от земли, я увидел в окно иллюминатора, что на ту же самую полосу садится другой самолет, размером с наш "Ту-134". Он словно догонял нас. Его хвост был разрисован в цвета немецкого флага. Я еще успел удивиться, как это мы с ним собираемся разминуться. В ту же секунду наш пилот, видимо, изо всех сил ударил по тормозам. Они буквально застонали и завыли, а самолет начал аварийное торможение со скорости в 300 км/ч. В принципе это очень простая дорожная ситуация. В такой обстановке уже ничего нельзя сделать, только сидишь и ждешь, будет после визга тормозов удар или не будет. Удара не было.
Самолет затормозил и остановился, а через несколько минут вернулся на исходную позицию, к президентскому "Ил-96". Стюардесса успокоила нас: мол, ничего страшного не случилось, небольшая ошибка диспетчера, и через несколько минут мы продолжим полет, а пожарные машины собрались только для того, чтобы остудить тормоза нашего самолета. Они и начали остужать, от колес повалил пар. Экипаж повторял, что все будет хорошо.
Через несколько минут мы и вправду опять стали выруливать на взлет. По дороге пилот пробовал тормоза. Они были явно не в порядке: когда летчик нажимал на тормоз, самолет просто трясся. Так бывает, когда совершенно стерты тормозные колодки. Стало ясно, что если самолет с такими тормозами и взлетит, то сядет вряд ли.
В итоге наш лайнер опять отогнали к президентскому, а потом объявили, что вылет откладывается, потому что, оказывается, надо менять колеса, которые хотя и выдержали торможение, но больше ни на что уже не годны. И хорошо еще, что в аэропорту нашлись подходящие.
Причина случившегося, по словам заметно нервничавших пилотов, была в немецком диспетчере. Как он допустил такую грубую ошибку, никто не мог понять. Один аналитик из команды министра Грефа сразу сказал, что ошибка пилота наверняка была не в том, что он решил посадить немецкий самолет на наш, а в том, что он принял "передовой" самолет за основной, президентский. Тут же пришло косвенное подтверждение этой версии: коллеги из Москвы сообщили, что талибы подожгли американское посольство в Кабуле. Многим в нашем самолете стало ясно, что вчерашнее выступление Владимира Путина в рейхстаге, когда он сказал, что террористов надо морально, материально и идеологически задавить, сегодняшнее происшествие с "передовым" самолетом и разгром американского посольства – звенья одной цепи.
Промахнувшийся по самолету президента диспетчер вызвал бурю возмущения и у немцев, сидевших в нашем самолете. Две немки заявили мне, что от имени Германии приносят извинения за случившееся.
Между тем президент России уже приехал в аэропорт со встречи с главными редакторами немецких газет и терпеливо дожидался развязки. Но его не торопились поднимать в воздух. Во-первых, было очевидно, что надо усиливать меры безопасности, и без того беспрецедентные. Во-вторых, надо было разобраться, что делать с охраной, переводчиками, Грефом и с нами.
Отлаженная немецкая машина по организации госвизита сломалась, и какое-то время всем было непонятно, что же будет дальше. Один немецкий переводчик, бледный как полотно, сидя в кресле и ломая пальцы, боролся с мучившей его истерикой.
Потом все кое-как устроилось. Для всех, кто был в салоне (кроме журналистов), прямо к трапу подогнали вертолеты бундесвера, и они улетели в Дюссельдорф. Через некоторое время улетел и президент России.
А мы остались чинить машину. Дело это ведь небыстрое. Экипаж никому не доверил смену колес. И хотя к нему присоединился второй, резервный экипаж, тоже летевший в нашем самолете, взлетели мы только часа через четыре. Стоит сказать, что немцы, забрав у нас "черный ящик", чтобы провести расследование на месте, долгое время по какой-то непонятной причине отказывались вернуть его. Потребовалось вмешательство высоких российских чиновников. Отдали все-таки в конце концов.