После Берлина взяли моду

Послевоенная советская мода — это в первую очередь трофейные одежды. То есть ровно то, что носила Европа и Америка накануне второй мировой войны. Комментирует ОЛЬГА МИХАЙЛОВСКАЯ.

Трофейные наряды были уместно милы и в меру наивны, но и практичны, разумеется. Перед самой войной в мировой моде, как известно, царил культ здорового образа жизни с непременными фольклорными мотивами. По понятным причинам из национальных мотивов приветствовались в первую очередь тирольские и баварские, а еще немного латиноамериканские. Охотничьи жакетики и шляпки с перьями, блузочки с трогательными рукавами-фонариками, кофточки и свитера ручной вязки с яркими орнаментами. Все эти почти кокетливые вещицы сочетались с вполне брутальными жакетами, перешитыми, разумеется, из мужских костюмов, и юбками в складку нарочито целомудренной длины чуть за колено. Честно говоря, у советских женщин на тот момент не было оснований чувствовать себя провинциалками. Их западные подруги вынуждены были носить все то же самое просто потому, что донашивали вещи, сшитые или купленные накануне войны. И все же трофейные костюмы сыграли, безусловно, положительную роль в гламуризации советского населения.

Трофейными были не только одежды, но и фильмы. С ними страна-победительница осваивала азы моды и красоты. Идеалами которой, или, как мы говорим сегодня, иконами стиля, становились главные героини трофейного кино. И первой среди них, безусловно, стала Дина Дурбин в музыкальной комедии "Сестра его дворецкого". В отличие от холодных и недоступных голливудских звезд, чей образ казался нереальной мечтой, Дурбин была девушкой из соседнего подъезда и тем уже была привлекательна. Ее незамысловатые кудряшки и губки бантиком стали главным трендом послевоенной России. Другой трофейной дивой была, несомненно, "Девушка моей мечты" Марика Рекк. Мечты в ней и в самом деле было побольше, она была более нарочитой и более вульгарной, что в принципе отдаляло ее образ от правильных и праведных советских женщин. А следовательно, делало более манящим. Ее взбитые вокруг лица локоны и остервенело-алые губы по моде конца тридцатых, времени ее расцвета, тоже стали модным трендом в послевоенной советской России. Чуть позже Марику Рекк затмила Лоретта Янг, совсем не вульгарная, скорее наоборот, изысканная мягкая европейская женщина нового образца с почти естественным гримом и непретенциозной прической. Ее главный фильм "Жена епископа" появился в 1947-м, в тот самый год, когда в Париже состоялся исторический показ Кристиана Диора, положивший начало новой эстетике и стилю new look.

New look в Европе грянул как раз в тот момент, когда в Советском Союзе началась борьба с тлетворным влиянием Запада. Так что рассчитывать на быстрое его распространение не приходилось. Здесь еще донашивали трофейные наряды, а тем временем настроение в обществе менялось день ото дня. Радость победы, предчувствие новой жизни, которая непременно будет счастливой, и, наконец, вновь обретенное женщинами желание нравиться, которое, разумеется, было усугублено весьма ограниченным количеством этих самых мужчин,— все эти приметы времени, абсолютно, кстати, космополитичные, а вовсе не специфически советские, идеально соответствовали новому стилю. Гипертрофированно женственному, кокетливому на грани жеманства, обращенному в прекрасное прошлое, то прошлое, в котором женщины не заботились о комфорте и практичности, а лишь о совершенной красоте. Разумеется, в чистом виде new look не мог распространиться в Советском Союзе немедленно. Для его пусть даже адаптированного варианта потребовались время и смерть Сталина. И все же модная жизнь после войны по советским меркам почти била ключом. В 1948 году возродился "Журнал мод" в Москве, а в 1949-м открылся Общесоюзный дом моделей на Кузнецком мосту. Вслед за Москвой стали открываться или возрождаться дома моделей по всей стране. Именно они выполняли роль законодателей моды. Работавшие в них художники, разумеется, по возможности опирались на западные образцы, что было крайне затруднительно, потому что даже журналы находились в так называемых спецхранах крупнейших российских библиотек. Ленинградская публичная библиотека даже вплоть до 1980-х разрешала доступ к журналу Vogue исключительно по специальному письму.

Толчком к распространению новой моды стал фестиваль молодежи и студентов, прошедший в 1957 году. Это год смерти Кристиана Диора и заката стиля new look в его чистом выражении. И тем не менее именно с этого времени новый стиль пошел, что называется, в народ. Девушки стали носить пышные юбки, а под них крахмальные или нейлоновые чехлы, туфельки на шпильках и блузки с жабо. В том же 57-м стал выходить в советском Таллине журнал "Силуэт", ставший настоящей библией для всех модниц страны. Опоздание на несколько лет, а порой и на целую декаду было в советской моде явлением привычным. Так, например, Общесоюзный дом моделей представил в 67-м году первые мини-юбки, которые на Западе появились в 64-м, где к тому самому 67-му Сен-Лоран показал новую длину миди. А к 68-му году уже появились первые хиппарские макси.

67-й год стал по-своему переломным в судьбах российской моды — в Сокольниках прошла первая международная выставка модной одежды и фестиваль моды, на который была привезена коллекция дома Chanel. Впечатление было настолько сильным, что многие свидетели тех событий на полном серьезе утверждали, что в Москву приезжала Коко Шанель собственной персоной. На самом деле этого не было, однако люди, находившиеся на тот момент в здравом уме и твердой памяти, говорили, что видели ее собственными глазами. Это лишь доказывает, сколь сильное впечатление оказывало на неокрепшего советского человека видение западной моды, с которого начиналась мирная жизнь.