В прокат выходит фильм Валерия Фокина «Петрополис». Вернувшись после двадцатилетнего перерыва к кинорежиссуре, худрук Александринского театра снял, по мнению Михаила Трофименкова, первую убедительную отечественную антиутопию, практически обойдясь без спецэффектов.
Необходимость изображать Токио и другие города в павильонных декорациях пошла фильму только на пользу
Фото: Интерфест
Необходимость изображать Токио и другие города в павильонных декорациях пошла фильму только на пользу
Фото: Интерфест
Задуманный еще до пандемии фильм должен был сниматься в России, США и Японии, но вирус поломал все планы, и в результате Токио и Майами уместились в пространство огромной декорации. Съемки закончились еще в сентябре 2020-го; взмывающие в небо ядерные боеголовки казались тогда просто зловещим элементом антиутопии, а уж в момент написания пьесы Кирилла Фокина, идущей в Александринке с 2016-го,— и подавно.
Вынужденная скудость съемок пошла только на пользу. Вслед за Абелем Феррарой Фокин создает фантастический мир без навороченных спецэффектов. У Феррары в «Отеле "Новая роза"» грядущий апокалипсис замыкался в стенах гостиничного номера. У Фокина — в четырех стенах то ли бункера, то ли камеры секретной тюрьмы, то ли самого Чистилища, куда брошен главный герой — Владимир Огнев (Антон Шагин). В бетонных сырых коридорах, по которым вроде бы можно перебежать из одной реальности в другую. В безликом тупичке, где демон-соблазнитель Озири (Дзюнсукэ Киносита) сделал Владимиру предложение, от которого нельзя отказаться. В пространство типа спортзала, где сильные мира сего вступают в обыденный контакт с внеземным разумом.
Огнев, образцовый космополит, вывезенный родителями в США, выпускник Беркли и специалист по социальной психологии, достиг апогея американской мечты. Дом на берегу океана, беременная красавица жена Анна (Юлия Снигирь), синее небо, желтый кабриолет, дикорастущие пальмы и небоскребы, престижная преподавательская работа. Не мир, а разворот глянцевого журнала.
Беда в том, что за любой мечтой кроется другая, куда как соблазнительнее: решать судьбы человечества — неплохо, да? А для этого присоединиться к «мировому правительству» бюрократов в ранге не ниже начальника секретного отдела или заместителя генсека ООН. Впрочем, и это правительство оказывается фейковым. С конца 1940-х годов оно подчиняется приказам инопланетян, чьи тарелки зависли над Майами, Ленинградом, Токио и Мельбурном.
В иерархии планетарной власти не обойтись, само собой, и без спецслужб. Самый загадочный, двусмысленный, привлекательный и отталкивающий персонаж «Петрополиса» Майкл, он же — Миша Манн (отличный Владимир Кошевой), курирует контакты с «чужими» от лица некой организации, чьи полномочия явно превосходят и ЦРУ, и АНБ. Как водится, «чекист» лучше всех понимает безысходность игры, которую сам же и ведет, и эффектно и честно закончит земной путь.
Идея, честно говоря, не очень свежая — о всевластии инопланетян конспирологи знают давным-давно. Но неважно: Фокин сумел подать старую добрую легенду как нечто свежее. Саспенс в фильме нарастает неумолимо. И одновременно режиссер недвусмысленно, пусть и опосредованно, выразил свое отношение к земным властителям. Физиогномика, чистая физиогномика, зато какая физиогномика.
Независимо от того, какую страну или международную структуру представляют лица, удостоенные чести Контакта, они все — холеные ничтожества. Демагоги, чинуши, карьеристы, отвечающие на инопланетные инструкции заученными пассажами о том, что они прилагают все усилия, ищут наилучшие варианты решения той или иной проблемы, не намереваясь, естественно, ничего решать. Но при том держат за спиной «последний довод королей» — систему «Петрополис», готовую выпустить по двести ракет по каждой из четырех «тарелок». Можно было бы обреченно сказать: «Бог им судья», но бога нет, если только бог — это не искаженный, механический голос, допрашивающий плененного Владимира.
Проблема одна. Непонятно, из какого такого человеколюбия инопланетный коллективный разум полвека с лишним вообще чикался с хозяевами Земли. Озадачивал их то нехваткой пресной воды в Израиле, то войной в Йемене, прежде чем предложить завершить раз и навсегда все войны, распустить армии, стереть границы и жить дружно. А не покончил со всеми еще в эпоху холодной войны.