Пострадавшее «Средневековье»

В прокат выходит историческая драма Петра Якла «Средневековье» — своего рода фанфик по мотивам биографии чешского национального героя Яна Жижки. Юлия Шагельман сочла, что фильму пошло бы на пользу, если бы авторы ударились в фантазию совсем уж без удержу, сделав всех персонажей вымышленными и украсив богемские пейзажи парочкой драконов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Картина, которая на родине называется просто «Ян Жижка», а в международном прокате была переименована в расплывчатое «Средневековье» (создатели, видимо, не рассчитывают на знакомство потенциальной аудитории с историей Чехии, зато Средневековье сейчас всем интересно), стала самым дорогим чешским фильмом в истории. Ее бюджет составил 500 млн крон (около $20 млн) — огромная цифра по меркам европейского кино вообще, не говоря о странах бывшего соцлагеря. Хотя, глядя на немноголюдные сцены сражений и единственное платье, в котором проводит весь фильм принцесса Катерина (Софи Лоу), невеста богатого вельможи и племянница французского короля, начинаешь подозревать, что большая часть этой суммы ушла на гонорары голливудским актерам, играющим главные роли.

Заявленный размах вполне соответствует исполинской фигуре Яна Жижки (1360–1424), легендарного гуситского полководца по прозвищу Страшный Слепец (оба глаза он потерял в сражениях), реформатора военного дела, превратившего отряды плохо вооруженных и необученных крестьян в непобедимую армию. Правда, о его жизни можно узнать из учебника по истории южных и западных славян за третий курс профильных вузов, из статьи в «Википедии» или, скажем, из фильмов «гуситской трилогии» чешского режиссера Отакара Вавры, снятых в 1954–1958 годах, но не из ленты Петра Якла, которая больше напоминает экранизацию компьютерной игры типа «Ведьмака» или водянистую версию «Игры престолов», только без всякой мистики и с персонажами, которых трудно запомнить, а тем паче отличить друг от друга.

«Средневековье» — это, что называется, origin story, изложение событий, которые (якобы) сделали героя тем, кто он есть. Яна Жижку (Бен Фостер) мы встречаем относительно молодым и полностью зрячим мужчиной в расцвете сил, командующим небольшим отрядом наемников. Открывающие картину титры вкупе с закадровым голосом торопливо поясняют, что в Европе воцарился хаос после смерти императора Священной Римской империи Карла IV, его наследники дерутся за власть и даже католическая церковь раскололась пополам, с одним папой в Риме, а другим — в Авиньоне. Уже по тому, как лапидарно эта интродукция подана, становится ясно, что к исторической убедительности авторы (сценаристов здесь целых шесть, включая самого режиссера, но, очевидно, ни одного научного консультанта) стремятся не в первую очередь. Как бы то ни было, Жижка и его люди где-то в Италии спасают некоего пана Бореша (Майкл Кейн, исполняющий свою роль в стиле «поднять подняли, а разбудить забыли»), своего постоянного заказчика, от нападения каких-то других людей.

Пан Бореш едет в Прагу. Зачем? Чтобы оттуда поехать в Рим. Зачем? Чтобы попросить папу римского объявить чешского короля Вацлава (Карел Роден), сына покойного Карла, императором. Его миссию осложняют два обстоятельства: во-первых, Вацлав, как какой-нибудь Визерис из «Дома дракона», не хочет интриговать, воевать, править империей, а хочет, чтобы его оставили в покое; во-вторых, на поездку нет денег. Их Бореш просит у богатого пана Рожмберка, по которому сразу понятно, что он нехороший человек, потому что играет его Тиль Швайгер в злодейских усах и эспаньолке. Рожмберк раскошеливаться не хочет, и Бореш дает задание Жижке со товарищи похитить Рожмберкову невесту Катерину, чтобы несговорчивого феодала можно было ею шантажировать.

План этот не кажется логичным изначально, а тут еще вмешивается брат Вацлава Сигузмунд (крашенный в рыжий цвет Мэттью Гуд, с нескрываемым наслаждением доводящий отрицательность своего героя до полного абсурда). Он-то как раз хочет быть императором, а заодно переманить Рожмберка и его казну на свою сторону, поэтому посылает собственных головорезов, чтобы те выкрали принцессу уже у Жижки. Следующие полтора часа заинтересованные партии перекидывают несчастную Катерину из рук в руки, как горячую картофелину, а она тем временем с прелестным изумлением обнаруживает, что вокруг, ну надо же, царит страдающее Средневековье, в котором мужчин сажают на кол, женщин насилуют, а подростков вешают на деревьях и немалая доля этого совершается по приказу ее жениха.

Среди этих ужасов, по идее, должна прорастать романтическая линия между нею и Жижкой, однако стоическому рыцарю явно не до того, пока родина в опасности, а когда дело наконец-то почти доходит до поцелуя, принцессу в очередной раз перехватывают конкуренты. Однако именно эта неслучившаяся любовь, по фильму, становится последней каплей, которая превращает Жижку в борца за свободу чешского народа. Финал, что и говорить, неожиданный, но с учетом как выдуманных, так и (особенно) реальных обстоятельств почти оскорбительный.